— Это интересное предложение, — произнесла она медленно. —Правда, я предпочла бы остаться не при артанском дворе, а где-то по ту сторонуперевала. На своем клочке земли, со своим дворцом и своими людьми...

Посол улыбнулся, взгляд стал хозяйским.

— Я думаю, правитель Боевых Топоров пойдет на это.

— Я должна подумать.

— Царевна, — голос его стал предостерегающим, — это у менямного времени, Но не у тебя!.. Ты уверена, что переживешь сегодняшнюю ночь?

Она поднялась, давая понять, что разговор закончен. Посолподнялся тоже. Несколько мгновений смотрели глаза в глаза, затем посол нехотяпоклонился. Светлана как можно спокойнее пожала плечами:

— Кто из нас уверен в завтрашнем дне?

В голосе посла сквозило раздражение:

— Царевна! Дюжина людей ждет тебя за воротами замка.Переоденут, уже завтра будешь за перевалом. Никакая погоня не достанет — кони внашей стране самые быстрые на свете!

— Я подумаю, — ответила Светлана медленно холодеющимголосом.

Взгляд ее стал строже, но в темных глазах посла были злость,разочарование и насмешка. Светлана ощутила как по спине побежал холодок. Посолне выказал неповиновения или опасности, но он ясно навязывал ей свою волю, иона не знала, как поступить.

Мрак зевнул, показав страшное жерло, красное как пламя,поднялся и пошел вдоль стены, обнюхивая углы. Посол еще еще боролся взглядом сцаревной, уже ее лицо дрогнуло, в нем начали проступать страх и растерянность,но Мрак в это время подошел к послу сзади, задрал заднюю лапу. Тот запоздалообнаружил, что его роскошный халат потяжелел, стал горячим и очень мокрым. Оноглянулся, отпрыгнул в испуге:

— Этот... этот зверь намочил мою одежду!

Царевна с удовольствием засмеялась. Голос ее был каксеребристый колокольчик:

— Он вас всего лишь наметил. Теперь он вас запомнит.

Посол с отвращением оттопырил двумя пальцами полу халата:

— Я его... тоже запомню.

— Эй-эй, — сказала царевна предостерегающе. — Не обижайтемою бедную собачку.

В его темных глазах плеснула ярость:

— Бедную?

— И жалобную. И добрую. Посмотрите какие у него глаза!

Мрак повернул голову, давая возможность посмотреть в своиглаза. Заодно показал и клыки. Посол в самом деле увидел и понял насколько тотдобрый. Догадался без труда, что добрая собачка думает о нем на самом деле.

— Царевна, — сказал он, отступая с поклоном, — я вынужденудалиться... Мне надо сменить одежду. Это здесь такие запахи, что я мог бы и неменять... гм... но артанцев с детства приучают к чистоте! А ты пока подумай надмоими словами.

Когда он ушел, Светлана смеяться перестала. Очень серьезнопосмотрела на волка:

— Странно... Ведь ты еще ничего не метил!

В сопровождении волка Светлана спустилась в Золотую Палату.Пир продолжался, хотя половина мест за столами опустела. Волк, которого онаназвала Мраком, посмотрел на нее вопросительно. Светлана прошептала горько:

— И ты заметил? Они разбрелись по дворцу.

Волк потерся о ее ногу. Светлана почесала за оттопыреннымухом, мохнатым и теплым, объяснила:

— Присматриваются, где моя стража. Это может произойтисегодня ночью.

Горный Волк и Руд сидели за одним столом. Лица были злые,спорили ожесточенно. Рядом с Рудом сидел Голик, что-то доказывал с жаром,дергал за рукав, а в глаза Горного Волка заглядывал искательно.

Светлана передернула плечами. Лицо постельничьего непонравилось, обычное лисье выражение уступило место жадному нетерпению.

— Боги, — вырвалось у нее тихо, — а мне и поспорить не скем! Уже с волком говорю...

Волк лизнул ей руку. За столами подняли головы, смотрели свопросительной враждебностью. Горный Волк помахал рукой, взревел зычно:

— Царевна! Хромай сюда. Здесь еще осталось вино.

Руд и даже Голик ухмылялись. Светлана ощутила как щекизаливает смертельная бледность. Хищники уже сговорились?

Ровным голосом она произнесла:

— Я прощаюсь с вами до завтра. А вы, дорогие гости,продолжайте честной пир.

Кто-то крикнул что-то вслед, но Светлана сделала усилие,чтобы не услышать. Доброго не скажут, а отвечать на обиды сил нет.

Слезы брызнули, когда переступила порог своих покоев. Янабросилась раздевать, руки тряслись, сама взревела в голос, жалея добрую царевну.Волк лизал руки, Светлана обхватила его большую голову, прижала к груди, ееслезы падали ему на широкий лоб.

— Один ты у меня защитник...

От волка сильно пахло зеленью, живицей и почему-томуравьиной кислотой. От его тела шло мощное животное тепло, но он вздрагивал,косил на нее большим глазом, в котором желтизна быстро уступалакроваво-красному пламени.

— Иди, Яна, — велела она.

— Царевна, — сказала Яна, — дозволь остаться в твоих покоях.Тревожно что-то мне.

— Иди к себе, — велела Светлана уже строже. — Если услышишьшум, то запрись и не выходи. Поняла?

Яна упрямо покачала головой:

— Нет. Сюда могут ворваться плохие люди.

— А ты меня защитишь? — спросила Светлана с горькой улыбкой.— Иди. Иначе и ты погибнешь. Но сперва тебя испакостят... Иди! Я так велю.

Яна с недовольным вздохом удалилась в свою каморку. Светланаприслушалась, но щелчка засова не услышала. Верная служанка явно решилапровести ночь без сна, стеречь ее сон.

— Бедолажка, — прошептала Светлана. — В таких делах слугигибнут первыми.

Она забралась в постель, натянула одеяло до подбородка.Светильники наполняли спальню легким запахом благовоний. Все окна, кромеодного, плотно заперты ставнями, а самое маленькое, перегорожено прутьями такплотно, что не пролезет и кулак. Оттуда струился густой теплый воздух ночи,который к утру станет чистым до прозрачности. Но доживет ли она до утра?

Волк покрутился, выбирая место, понюхал, а когда лег,грохнул костями так, будто устроился не на толстой медвежьей шкуре, а на голыхдосках. Она слышала как он вздохнул, поерзал, почесался.

За толстой стеной словно бы кто-то скребся, потом ненадолгозатихло, а когда зашуршало снова, то звук был странным и пугающим, будто кто-тогрыз камень, как жук-древоточец грызет мебель.