сдаваться.

И все же…

Если быть до конца честной с самой собой…

Я и не особо пытаюсь сбежать.

И дело не только в том, что я слаба и убита горем. Я чувствую себя так, словно балансирую на лезвии ножа над пропастью глубиной в десять тысяч футов.

Мне нужно сделать невозможный выбор между Данте и моей семьей. Что бы я ни выбрала, я потеряю что-то очень ценное. Неотъемлемую часть себя.

Я не знаю, как быть. Чем дольше я балансирую на этом острие, тем сильнее оно впивается в меня, разрезая на части.

Но в итоге выбор оказывается совершенно иным.

Серва приносит в мою комнату миску с мороженым. Моим любимым – мятным с шоколадной крошкой.

– Ты должна поесть хоть что-то, onuabaa, – говорит она.

Я размешиваю мороженое в миске. Оно уже начинает таять. Зеленый цвет кажется слишком кричащим.

Я пробую ложку и отставляю миску.

– У него странный вкус, – говорю я.

Серва хмурится. Она хорошо замечает недуги других, потому что сама постоянно болеет. Сестра первой приносит мне грелку, когда у меня начинаются месячные, или одалживает свой небулайзер, когда я простужаюсь.

– Ты выглядишь бледной, – замечает она.

– Я уже неделю не выходила из комнаты, – отвечаю я. – Здесь не слишком солнечно.

Я понимаю, что веду себя как бука. Серва завтра улетает в Лондон. Мне следовало бы предложить ей обнимашки и совместный просмотр фильма. Или спросить, не нужна ли помощь со сборами.

Но я не успеваю открыть рот, как сестра резко встает.

– Мне нужно сбегать в аптеку, – говорит она. – Скоро вернусь.

– Не проще отправить Уилсона? – спрашиваю я.

– Сейчас вернусь, – повторяет Серва.

Я снова ложусь на кровать. У меня нет сил размышлять, зачем ей так срочно понадобилось бежать в аптеку. Я даже немного завидую тому, что она может бегать по нужде, когда ей заблагорассудится, в то время как я торчу здесь под неусыпным наблюдением.

Через полчаса Серва возвращается с пакетом из аптеки.

– Симона, – говорит она. – Думаю, тебе стоит этим воспользоваться.

Она достает прямоугольную коробочку.

Это тест на беременность. Я тупо смотрю на него, затем хмуро перевожу взгляд на сестру.

– Мне это не нужно.

Мы с Данте занимались незащищенным сексом лишь однажды. Маловероятно, что я забеременею с одного раза.

– Пожалуйста, – тихо просит Серва. – Для моего успокоения.

Я беру коробочку у нее из рук. Я не хочу делать тест. Это унизительно, а мне и без того хватает стресса. Но при виде теста во мне зарождаются сомнения.

Я постоянно уставшая, испытываю головную боль, тошноту…

Я пытаюсь вспомнить, когда у меня последний раз были месячные. Эти несколько недель прошли как в тумане. Я не помню точно, были ли они в этом месяце или в прошлом. У меня не слишком регулярный цикл.

Что ж, я пописаю на тест, чтобы убедиться и доказать Серве, что переживать не о чем – кроме тех тысячи причин для переживания, которые у меня уже есть.

Я отправляюсь в ванную, которая выглядит далеко не так чисто, как обычно. Я не пускала горничных прибираться. Влажные полотенца разбросаны по полу, зеркало заляпано зубной пастой. Моя косметика разбросана по столешнице, а мусорное ведро переполнено.

Я сажусь на унитаз, чтобы прочитать инструкцию. Все довольно просто – я снимаю колпачок с индикатора, мочусь на кончик палочки и оставляю ее на девяносто секунд.

Я следую инструкции, стараясь не думать о том, что будет, если результат окажется положительным. Настоящая катастрофа.

Меня тошнит от запаха собственной мочи, так что мне едва удается надеть колпачок обратно на тест и положить его на стол рядом с беспорядочно разбросанными заколками для волос и наполовину использованной губной помадой.

Я гляжу на себя в зеркало, приподняв футболку-оверсайз, чтобы рассмотреть свое тело.

Я выгляжу, как и всегда. Живот не выпирает. Фигура не изменилась.

Даже грудь выглядит по-прежнему. Я сжимаю ее, чтобы проверить, стала ли она полнее, но все кажется в порядке, хотя и немного побаливает.

Девяносто секунд еще не прошло, но мне плевать. Я хватаю тест, чтобы доказать себе, что все это просто нелепо.

Я вижу одну вертикальную полоску. Отрицательно.

Затем, прямо на моих глазах начинает проявляться вторая горизонтальная полоска. Словно невидимые чернила, поднесенные к свету, она проступает на чистом белом хлопке, с каждым мгновением становясь все гуще и темнее.

Две розовые полоски образуют крест. Это плюс. Положительно.

Тест падает из моих онемевших рук в раковину.

Серва слышит звук падения. Она появляется в дверях.

Ее большие темные глаза смотрят на тест, затем на меня.

– Что ты будешь делать? – спрашивает она.

Я молча качаю головой. Я не знаю.

– Нужно сказать mama, – говорит Серва.

– Нет! – отвечаю я чуть резче, чем следовало.

Если мы расскажем mama, та расскажет tata. Он будет в ярости. Я даже представить не могу себе степень его гнева.

Есть только один человек, с которым я хочу связаться, – Данте.

– Ты должна достать мой телефон, – молю я Серву. – Мне нужно с ним поговорить.

Волнуясь, она поджимает губы.

– Я знаю, где он лежит, – говорит сестра.

Серва уходит, чтобы вернуть мне телефон. Когда я остаюсь в комнате одна, реальность обрушивается на меня со всей силой.

Беременна. Я беременна. Прямо сейчас внутри меня растет и делится множество клеток.

Это кажется невозможным, но на самом деле это самая реальная и непрерывная вещь в мире.

Кажется, что стены моей спальни складываются на меня, как рушащийся карточный домик, а затем вновь резко отдаляются. Я медленно опускаюсь на ковер, обливаясь по́том и дрожа. Я с трудом перевожу учащенное дыхание. Сердце сжимается в груди. Возможно, я умираю…

Что мне делать?

Что мне делать?

Что мне делать?

– Симона! – кричит Серва, плюхаясь рядом со мной. Она обнимает меня за плечи и прижимает мою голову к своей груди.

Я снова плачу. Мой резервуар слез наполнился достаточно, чтобы вновь залить ими лицо.

Серва сует мне в руку телефон. Экран разбит. Я не знаю, уронил ли его отец или швырнул в гневе.

К счастью, аппарат все еще включается. Я вижу семьдесят пять пропущенных звонков и десяток сообщений от Данте.

Я хочу позвонить ему, но меня душат слезы.

Вместо этого я набираю сообщение:

«Мне нужно с тобой поговорить. Давай встретимся в полночь в беседке в парке».

Он знает, что я имею в виду. Мы гуляли вдвоем в Линкольн-парке. Мы сидели в этой беседке, целовались и говорили часами.

Данте отвечает уже через секунду, будто держал телефон в руке, не сводя взгляд