– Ее звали Фатима. Она сказала, что умерла во времякрестовых походов, и передала нам прекрасное послание.

– На словах?

– Нет, не голосом, а стуком. Любовь. Надежда. Жизнь. Чтоможет быть прекраснее!

– Мисс Аранделл стало плохо во время сеанса?

– Нет, сразу после него. Нам подали сандвичи, портвейн, номилая мисс Аранделл ни к чему даже не притронулась, сказав, что плохо себячувствует. Именно с того момента она и заболела. К счастью, ей не пришлосьдолго страдать.

– Она умерла спустя четыре дня, – пояснила Изабел.

– Мы уже получили от нее несколько посланий, – вдохновенносообщила Джулия. – В них сообщалось, что она очень счастлива, что все прекраснои она надеется, что между близкими ее сердцу людьми царят мир да любовь.

Пуаро кашлянул.

– К сожалению, это не так.

– Да, ее родственники ведут себя отвратительно по отношениюк бедняжке Минни, – сказала Изабел. Ее лицо вспыхнуло от возмущения.

– Да, Минни – просто неземное создание, – поддакнула Джулия.– Многие говорят про нее разные гадости. Будто она какими-то махинациямизаполучила эти деньги.

– На самом же деле она сама была поражена…

– Просто ушам своим не поверила, когда адвокат прочелзавещание…

– Она сама об этом говорила. «Джулия, дорогая, – сказала онамне, – я была ошарашена. Небольшие вознаграждения в пользу слуг, а„Литлгрин-хаус“ и все остальное состояние – Вильгельмине Лоусон». Она быланастолько ошеломлена, что лишилась дара речи. А когда совладала с собой испросила, какова же эта сумма, полагая, что она, возможно, составляет несколькотысяч фунтов, мистер Первис, запинаясь и мямля, долго рассуждал о такихнепонятных вещах, как движимость и недвижимость, и наконец изволил сообщить,что состояние мисс Аранделл насчитывает что-то около трехсот семидесяти пятитысяч. Бедная Минни чуть не лишилась сознания.

– Ей и в голову не могло прийти что-нибудь подобное, –подтвердила вторая сестра. – Да и кто мог подумать, что такое возможно?

– Она сама вам так сказала?

– О да, она не раз говорила нам об этом. Вот почемунепристойно вести себя так, как семейство Аранделл: не разговаривать с Минни иотноситься к ней с подозрением. В конце концов, Англия – свободная страна…

– Англичане почему-то действительно в это уверовали, –пробормотал Пуаро.

– …И я считаю, что каждый волен распоряжаться своимиденьгами, как сочтет нужным! По-моему, мисс Аранделл поступила очень разумно.Без сомнения, она не доверяла своим родственникам, и на то у нее были всеоснования.

– Вы так думаете? – Пуаро с интересом подался вперед.

Такое проявление внимания только поощрило Изабел.

– Конечно. Мистер Чарлз Аранделл, ее племянник,отвратительный молодой человек. Это известно всем. Мне кажется, его дажеразыскивает полиция какой-то страны. Очень неприятный субъект. С его сестрицейя, говоря по правде, никогда не беседовала, но выглядит она очень странно.Ультрамодные туалеты и сплошной грим. Когда я вижу ее напомаженные губы, мнестановится дурно. Как будто они измазаны кровью. Глядя на нее, диву даешься.Ведет себя как наркоманка. Она, между прочим, помолвлена с докторомДоналдсоном. Очень славный молодой человек. По-моему, даже ему порой противнона нее смотреть. Конечно, она по-своему привлекательна, но, надеюсь, современем он одумается и женится на какой-нибудь приятной английской девушке,которая любит жизнь в провинции и сельский воздух.

– А другие родственники?

– Другие тоже малосимпатичны. Пожалуй, исключение составляеттолько миссис Таниос. Она славная женщина, но предельно глупа и ни шагу несделает без позволения своего мужа – турка, кажется. Зачем англичанке выходитьзамуж за турка? Проявить такую неразборчивость! Разумеется, мисс Таниос –прекрасная мать, но дети у нее довольно страшненькие, бедняжки.

– По-вашему выходит, что мисс Лоусон заслуженно получиланаследство мисс Аранделл?

– Минни Лоусон – удивительная женщина, – спокойно ответилаДжулия. – Притом бессребреница. Конечно, деньги ее интересовали, но жадностьюона никогда не отличалась.

– Тем не менее ей не пришло в голову отказаться отнаследства.

Изабел даже отшатнулась.

– Вряд ли кто-нибудь на это способен.

– Да, пожалуй, вы правы… – улыбнулся Пуаро.

– Видите ли, мистер Паррот, – вставила Джулия, – она приняланаследство как душеприказчица, для которой воля покойной священна.

– И хотела даже выделить какую-то часть миссис Таниос или еедетям, – продолжала Изабел. – Но она боялась, как бы этими деньгами не завладелее муж.

– Минни говорила также, что намерена предоставить Терезеденежную помощь.

– Это было бы крайне великодушно с ее стороны, если учесть,что Тереза всегда относилась к ней свысока.

– Ей-богу, мистер Паррот, Минни – самый великодушный человекна свете. Да разве вы сами этого не знаете?

– Ну почему, – ответил Пуаро, – знаю. Только вот никакадреса ее не раздобуду.

– О боже! Какая я глупая! Записать его вам?

– Позвольте, я сам запишу.

Пуаро вынул свою записную книжку, которая была при немвсегда.

– «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать. Рядом с «Уайтлиз»[40].Передайте ей, что мы ужасно ее любим. Давно уже от нее нет никакой весточки.

Пуаро встал, я последовал его примеру.

– Я крайне признателен вам обеим за исключительно интереснуюбеседу, – пропел он, – а также за то, что вы дали мне адрес моей приятельницы.

– Странно, что вам не дали его в «Литлгрин-хаусе»! –воскликнула Изабел. – Это, должно быть, Элен. Слуги очень ревнивы и немногоглупы. Они часто грубили Минни.

Джулия с видом светской львицы протянула нам руку.

– Очень рады были вашему визиту, – любезно заявила она. И,вопросительно взглянув на сестру, произнесла: – Быть может…

– Быть может… – подхватила Изабел, чуть порозовев. – Бытьможет, вы останетесь и разделите нашу вечернюю трапезу? Очень скромную – сырыеовощи, черный хлеб с маслом, фрукты.

– Крайне заманчиво, – вежливо откликнулся Пуаро. – Но, увы,мы с моим другом должны вернуться в Лондон.