– Как ты умудрился пропустить такие примечательные похороны на вашем отрезке Стены? Этот ублюдок Ань Лушань снова держит тебя взаперти?

Упоминание похорон Ян Гуана потрясает меня до глубины души. Мне о них тоже ничего не сказали. Нужно выяснить побольше – как население на них отреагировало? Как оно отреагировало на меня?

– Похороны? – бросаю я с глумливой небрежностью. – А присутствующие знали, что он умер как девчонка?

Коллективный тревожный взгляд опять обращается на меня и давит с новой силой.

– Ради небес, да что с тобой такое? – восклицает Сыма И, всплеснув руками. – Ты не понимаешь, что натворила? Ты убила человека! Оборвала его жизнь. Отняла у родителей сына!

Моя ухмылка застывает. Не потому, что я ощутила хотя бы малейший укол раскаяния, а потому, что мгновенно вскипаю гневом и мне необходимо напрячь все силы, чтобы сдержать его.

– Ага, – поддакиваю я, закатывая глаза. – Именно это я и сделала.

– Ты… – Его лицо багровеет.

Можно было бы парировать, что чьи-то дочери постоянно умирают в хризалидах, но я не желаю оправдываться. Понятно, что причина этого взрыва – скорее страх передо мной, чем сострадание к Ян Гуану. Во время нашего первого разговора стратег совсем не переживал из-за смерти пилота. Нет, он пытается пролезть ко мне в мозг и сковать меня кандалами морали, чтобы хоть как-то примириться с моим существованием.

Не выйдет. Я именно такая девушка – с ледяной кровью и гнилым сердцем, как он опасается. И меня это устраивает.

А он пусть дергается.

Кажется, он собирается снова заорать на меня, но Главный стратег Чжугэ усмиряет его усталым взмахом веера.

– Давайте не будем слишком удаляться от главной темы, хорошо?

Пока Сыма И дуется, Главный стратег Чжугэ продолжает вытягивать информацию из меня и Ли Шиминя. Я отвечаю с большой неохотой.

Мы оба не помним кульминацию боя. Главный стратег упоминает какую-то «странную трансформацию» и, не добившись от нас ничего, кроме недоумения, показывает нам видео.

В углу большого экрана появляется маленький, на нем частично, сквозь клочья тумана, виднеется Красная Птица. Она запрокидывает голову, выплескивает из клюва заряд розового ци – видимо, смесь моего белого Металла и красного Огня Ли Шиминя, – затем плюет им в хундуна. Тот уползает в туман, теряя половину тела. Но, вместо того чтобы переключиться на следующего врага, Птица слепо пошатывается на своих лапах, вразнобой размахивая крыльями. Бешено трясет головой. Из нее вылетают черные крупинки.

– Кстати, это были динамики, – сообщает Сыма И. – Инженеры тяжко трудились, чтобы установить их в кабине.

Прежде чем я успеваю подчеркнуто заявить, что не собираюсь извиняться, и все тут, из взъерошенного псевдооперения Птицы прорывается белое сияние. Дух-металл начинает расширяться неровными толчками, но Птица не принимает человекоподобный облик, как следовало бы ожидать. Ей вообще не удается принять хоть какой-то Облик. Ее тело распухает, словно красный фурункул, извергающий белый гной. Появляется немного желтого – это ци-Земля, – но и оно не может стабилизировать трансформацию. Птица выглядит больным существом, бесформенным, как хундун. Крылья скукоживаются и сливаются с ее бугристой тушей. Лапы раздуваются в толстые подпорки.

Моя рука взлетает ко рту.

Когда это происходило, я определенно пребывала в бессознательном состоянии.

– Здесь явно работают два трансмутирующих ци. – Главный стратег Чжугэ поглаживает веером свою длинную жидкую бороду. – Однако мы не уверены, что это можно назвать надлежащей трансформацией третьего уровня.

– Да уж, ничего Геройского. – Сыма И закатывает глаза. – Это скорее… Злодейский Облик.

– Каждый пилот-мужчина, подключаясь к хризалиде, рискует потерять здравый рассудок, – продолжает Главный стратег Чжугэ. – Присутствие пилота-женщины необходимо для того, чтобы успокоить его подсознание и сохранить психическое здоровье. Однако вы – вы оба – утратили всякую способность мыслить рационально.

– И я даже знаю почему! – Сыма И меряет меня злобным взглядом.

Запись заканчивается тем, что Птица наталкивается прямо на видеодрон. Один глаз у нее красный, другой белый.

Я скованно поднимаю голову.

– И что это значит? Мы Слаженная Пара?

– Нет, – отвечает Главный стратег Чжугэ. – И это единственное, в чем мы уверены. Судя по данным, полученным из Красной Птицы, ваши сердца не бились в унисон.

– Тогда как мы одновременно трансформировали Птицу?

– Вот в этом-то и вопрос, не так ли? – Сыма И смотрит на Главного стратега Чжугэ, тот энергичнее машет веером.

– Мы осторожно предполагаем, что у каждого из вас очень, очень редкий тип сверхадаптивного духа, – говорит Главный стратег Чжугэ. – Вы можете противопоставить друг другу одинаковое духовное давление вне зависимости от того, какой высоты оно достигает. Но в результате никто из вас не может взять верх, поэтому ваша хризалида деформировалась под влиянием равных по силе, но не согласованных приказов.

– Равных?! Значит, мое духовное давление не меньше десяти тысяч? – изумляюсь я. Почему-то информация, представленная в конкретных числах, потрясает меня снова и снова.

– Бери выше, восемнадцать тысяч, – сообщает Сыма И обвиняющим тоном. – Это самые высокие промежуточные данные, которые мы получили от вас обоих.

По моей спине пробегает холодок, сотрясая плечи. Солдаты обмениваются озадаченными взглядами. Даже Ли Шиминь вскидывает голову.

Я с шумом вдыхаю и выдыхаю через рот, пытаясь осознать это число. Оно такое огромное, что звучит почти бессмысленно. Восемнадцать тысяч, когда среднее – восемьдесят четыре.

– Как? – Я отрешенно качаю головой.

Что-то вспыхивает в глазах Главного стратега Чжугэ.

– Пусть и не Слаженная, но все-таки вы – исключительная пара. Если вам удастся наладить устойчивую связь друг с другом, это может повлиять на ход всей войны. Возможно, в ваших силах освободить провинцию Чжоу. Хундун класса «Император», защищающий гнездо репликации в горах Куньлунь, представляет собой тип Металл. Учитывая, что Металл слабее Огня, Красная Птица в надлежащем Геройском Облике – наилучший шанс для Хуася одолеть этого хундуна. Похоже, вам еще есть над чем поработать для достижения синергии, и это превосходно. Может, попробуете во время следующего боя поменьше враждовать между собой?

У меня вырывается нечто среднее между фырканьем и смешком.

Я. Ли Шиминь. Убийца. Головорез. Лучший шанс для Хуася. Не враждовать.

– И что вы мне дадите, если я попытаюсь? – мурлычу я. – Как минимум то, что получил бы любой парень с таким же духовным давлением и притом не преступник, верно?

Сыма И хрюкает с отвращением.

– Радость моя, ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Благодари своих предков уже за то, что мы вообще сохранили тебе жизнь.