— Что там еще такое?

Хотела бы я знать. Пока я поняла только одно — что оказаласьсвидетелем чего-то необъяснимого и что одно упоминание об этом напугало Ракельсильнее, чем меня напугала действительность.

К середине утреннего урока психологии меня стало клонить всон — вот я делаю пометки по теориям Адлера, а вот уже готова упасть лицомпрямо на парту. Чувствуя невыразимую усталость, я подперла голову рукой ипопыталась записывать дальше. К тому времени, как урок закончился, я ужепоняла, что день будет тянуться вечно. В обычной ситуации я бы поднялась к себев комнату и немного подремала, но там могла быть Ракель, а отношения у насстали более чем странными. Я еле тащилась по коридору, меня со всех сторонтолкали, и тут я заметила дружеское лицо.

— Привет, Балтазар.

Я всего лишь собиралась помахать ему рукой и пойти дальше.

Он улыбнулся мне теплее, чем прежде.

— Привет, — отозвался он, повернулся и с видом собственникаобнял меня за плечи. Только тут я вспомнила, что теперь мы делаем вид, чтовстречаемся. Прижав губы к моему уху, он прошептал: — Все-таки попытайсявыглядеть хоть чуть-чуть счастливее.

— Вообще-то я очень рада тебя видеть. Мы можем где-нибудьпоговорить?

— Конечно. Пойдем.

Балтазар повел меня по коридору, а потом вниз по лестнице напервый этаж. По дороге нас многие видели, и я заметила вскинутые брови иуслышала перешептывания. Хотя наши отношения были всего лишь притворством, яневольно ощущала гордость, оттого что меня видят с таким классным парнем. И ещемне стало смешно, когда я представила себе реакцию Кортни.

Но когда мы шли по большом залу к входной двери, нас увиделеще кое-кто.

Постоянная улыбка Вика исчезла, когда он заметил, что я идурядом с Балтазаром и тот меня обнимает. Сердце мое упало. Вик с Лукасомпо-прежнему оставались хорошими друзьями, более того, Вик неоднократнорисковал, передавая мне письма Лукаса. И теперь, глядя на меня, он думал, что яобманываю Лукаса, а я даже не могла убедить его в обратном.

Вик не произнес ни слова. Он просто посмотрел нам вслед ипритворился, что очень занят шнурками на кедах. Я, со своей стороны, повеласебя так, словно вообще не замечаю Вика, да и вообще никого, кроме Балтазара.

Мы вместе прошли в дальний конец школьной территории, копушке леса. Неподалеку в тени сидело еще несколько парочек. Балтазар опустилсяна толстый ковер из все еще мягких опавших листьев, рыжих и красных, иприслонился спиной к стволу клена. Сев рядом, я робко положила голову ему наплечо. Мне казалось, что при этом я буду чувствовать себя неловко, но ничегоподобного не ощутила.

— Ты как можно скорее должна сказать про нас своимродителям. — Балтазар обнял меня за талию. — Чем раньше они убедятся, что мы стобой вместе, тем скорее я смогу попросить разрешения уезжать с тобой изкампуса.

— Торопиться некуда. Мы увидимся с Лукасом в следующеммесяце в Ривертоне, тогда и будем разбираться, что к чему. Но я, конечно,сделаю так, чтобы мама и папа узнали поскорее. — Еще одна ложь. Я уже такустала от вранья, а единственный человек, которому я могла бы рассказать всюправду — Лукас, — был так далеко!

— У тебя усталый голос. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я не спала всю ночь. Видела кое-что, и это меня ужаснонапугало, но я не знаю, можно ли верить собственным глазам. Хочу спросить утебя. — Я сделала глубокий вдох. — Привидения действительно существуют?

— Ну конечно, — ответил он так легко, словно я спросила,есть ли звезды на небе. — Разве родители не говорили тебе про призраков?

— Когда я была маленькая, они рассказывали мне всякиеистории про привидения и говорили, чтобы я их остерегалась, но я думала, чтоэто... ну просто страшные сказки.

Балтазар вскинул бровь.

— Знаешь, для вампира ты как-то слишком скептическиотносишься к сверхъестественному.

— Когда ты так говоришь, я чувствую себя идиоткой.

— Брось. Ты просто еще новичок во всем этом. Погоди, пройдетпара столетий, и станешь профессионалом, как и я.

Тут у меня появилась куча новых мыслей.

— А кто еще существует? Оборотни? Ведьмы? Мумии?

— Никаких оборотней. Никаких ведьм. Мумии — только в музеях.Ну, во всяком случае, насколько мне известно. Существуют другие силы, но я неуверен, что у них есть название или облик. Может, и тел нет. Они более темные итаинственные. — Тут Балтазар замолчал и нахмурился. — Погоди. Ты сказала, чтоночью видела что-то, напугавшее тебя?

— Привидение. Точнее, наверное, призрак, — призналась я,пробуя на слух слово, слышанное от родителей всего лишь пару раз.

— Это невозможно. В академии «Вечная ночь» не может бытьпризраков.

— Почему? Здесь довольно жуткое место.

— Они не могут проникнуть сюда. У нас здесь есть металлы иминералы, отпугивающие призраков; те, что присутствуют в человеческой крови, такие,как железо и медь, действуют лучше всего, и они заложены в каждый камень вфундаменте. — Он провел пальцем по моему лбу, у корней волос, и ласка этаоказалась настолько интимной, что щеки мои запылали. Похоже, Балтазар могодновременно вести серьезный разговор и изображать романтические отношения. —Кроме того, призраки нас боятся — не меньше, чем мы их. Я слышал, что они могутдоставлять неприятности вампирам, пугать их и все такое, но это случается оченьредко. Призракам не под силу удрать от вампиров.

— А почему призраки нас боятся? Я понимаю, люди, но ведь упривидений вампиры не могут пить кровь? У них и крови-то нет, правда?

— Есть, если они воплощаются в телесную форму, но в основномони существуют в виде тумана, инея, в холодных местах — образ или тень, неболее того.

Слово «иней» вызвало перед моим внутренним взором вчерашнеевидение, да такое яркое, что я задрожала. Балтазар привлек меня ближе к себе,словно заслоняя от осеннего ветра. Это немного помогло.

— Ну хорошо, если призраки боятся вампиров, значит, онидолжны держаться подальше от этой школы. И ты говоришь, камни и металлы вздании тоже их не подпускают. Но раз так, объясни мне, что же я видела вчераночью?

Я рассказала обо всем: о потрескивании льда, о неземномголубовато-зеленом свечении, о лице ледяного мужчины и о его последнемпредостережении, выкрикнутом голосом, похожим на звон бьющегося стекла.Балтазар смотрел на меня расширившимися глазами, совершенно забыв проромантические игры. Когда я замолчала, он еще какое-то время не отводил от менявзгляда, а потом с трудом произнес:

— Это мог быть только призрак.

— Я же тебе говорила!

— Однако это самое драматическое воплощение, о каком ятолько слышал. А что может означать это «прекрати»? Прекратить что?