— Понимаю.

И готова сделать все, что в моих силах, лишь бы избавитьБалтазара от этих страданий. Кроме того, взамен он даст мне возможностьвидеться с Лукасом, а ради этого я могу пойти на что угодно.

— Ну, договорились? — спросил он.

— Да. Когда начнем?

— Можем хоть сейчас. — Балтазар протянул мне руку.

Я взяла ее, и мы вместе пошли в школу. Держась за руки, мыпрошли через большой зал, где в перерывах между уроками толкались ученики. Ячувствовала на себе их взгляды, жадные и голодные, жаждущие сплетен так жесильно, как крови. У подножия лестницы, ведущей в женское крыло, Балтазарнаклонился и поцеловал меня в щеку. Губы его были прохладными.

Всю дорогу наверх я пыталась придумать, как объяснить всеэто Лукасу. Я не встречаюсь с Балтазаром. Я только притворяюсь, что встречаюсьс ним. А это требует уже непритворно держаться за руки, хотя бы иногда. А можетбыть, и непритворных поцелуев. Но на самом деле все это только притворство,понятно?

Я застонала. От таких объяснений сразу начала болеть голова.

Этой ночью я решила совершить вторую кражу со взломом.

После того как мое вторжение в дом миссис Бетани завершилосьничем, я все время думала, как бы мне попытаться еще раз, однако миссис Бетанибольше из «Вечной ночи» не уезжала, а значит, проникнуть в ее жилище в каретномсарае я не могла. И где еще искать ответы?

Одно такое место существовало — комната в северной башне,где хранились документы, но поначалу я отвергла эту возможность. Если миссисБетани и держала там что-нибудь, объяснявшее, зачем она стала принимать вакадемию «Вечная ночь» людей, Лукас наверняка отыскал это еще в прошлом году. Унего для этого было много времени.

Но, лежа прошлой ночью в постели, не в силах уснуть и мечтаяо глотке крови, я пыталась представить себе, как буду объяснять Лукасу свойдоговор с Балтазаром. Прокрутила несколько вариантов — в виде шутки, кокетливо,коротко, длинно, — и все это звучало совершенно неубедительно даже для меня.Понятно, что Лукас рано или поздно согласится с разумностью этой затеи, но язнала, что на это потребуется немало времени.

Вздохнув, я перевернулась на спину и зажала уши подушкой,пытаясь забыться. В желудке заурчало, челюсть заболела. Я хотела крови. Вовремя ланча мне удалось выпить стаканчик, и этого должно было хватить, чтобыпродержаться до завтра. Во всяком случае, раньше хватало, но мой аппетитусиливался с каждым днем.

Я никак не могла уснуть. Надев халат и тапочки, я украдкойглянула на Ракель. Она спала, лежа на животе и уткнувшись лицом в подушку,причем спала крепко — как-то чересчур крепко. Нахмурившись, я вспомниласнотворное, которое порекомендовала ей в прошлом году. Надеюсь, в этом году онаего не принимает, но спросить все равно нужно. Попозже.

Кровь в термосе была едва теплой, но я и этому обрадовалась.Я пила ее на ходу, спускаясь по лестнице южной башни. Я шла словно наавтопилоте, двигаясь ради того, чтобы двигаться, но, добравшись до этажа, гдерасполагались классы и переход к мужскому крылу в северной башне, вспомнила,как встретила в этих коридорах Лукаса. Только тогда я почувствовала себя в«Вечной ночи» как дома.

Если я сумею отыскать ответ для Лукаса... И если сначалазаявлю, что наконец-то выяснила тайну, которую так отчаянно пытается узнатьЧерный Крест, а уж потом расскажу ему о том компромиссе, на который вынужденабыла пойти ради того, чтобы мы оказались вместе, все будет гораздо проще. Онсможет бросить разгадку этой тайны в лицо Эдуардо и будет просто счастлив. Аобъяснить ему после этого про Балтазара — раз плюнуть.

Я сунула термос в карман халата и крадучись пошла понаправлению к спальням мальчиков. Выпитая кровь струилась в моих жилах,обострив слух; я различала шаги дежурного учителя, проверяющего коридоры, чтобыни один вампир не сумел воспользоваться учеником-человеком для полуночнойтрапезы. Закрыв глаза, я сосредоточилась на этих шагах, дожидаясь, когдаучитель пройдет мимо и освободит мне путь.

Потом очень осторожно открыла тяжелую дверь и вошла. Оченьхотелось отпустить ее и побежать, но пришлось проявить терпение и придерживатьдверь, чтобы она закрылась совершенно бесшумно. И только тогда я сталаподниматься по ступенькам, напряженно прислушиваясь ко всем звукам: вот капаетвода из крана, кто-то похрапывает, где-то включили настольную лампу...

На самом верху винтовой лестницы и находилась комната, гдехранились документы. Я толкнула дверь и пригнулась, чтобы на меня не посыпалисьпыль и пауки. Горгулья за окном с подозрением посмотрела на меня. В каждом углувысились пирамиды из коробок и сундуков, на многих виднелись надписи, сделанныестаромодным почерком или строгим непривычным шрифтом, которым давно уже никтоне пользуется. В этих коробках хранились сведения о бесчисленном множествеучеников, посещавших когда-либо «Вечную ночь»; большинство из них — вампиры.

«Думай. Они хотят знать, зачем здесь человеческие ученики, ане вампиры. Но если ты разузнаешь что-нибудь о вампирах, возможно, этоподскажет тебе что-нибудь о людях».

Тут мне в голову пришла мысль: а что если эти люди как-тосвязаны с вампирами? Что если это члены их семей или даже потомки?

Исполнившись энтузиазма, я уже хотела открыть ближайшийсундук, но остановилась. Когда я была в этой комнате в прошлый раз, в одном изсундуков мы нашли останки убитого вампира. Наверняка миссис Бетани не оставилачереп Эрика гнить здесь, правильно?

Я осторожно приподняла крышку на пару дюймов и заглянулавнутрь. Никаких черепов. Облегченно выдохнув, я откинула крышку и вытащиланесколько листков бумаги — какие попались под руку. Придется прочитатьмножество документов, чтобы убедиться в правильности моей теории, и какаяразница, откуда начинать?

И тут в углу сундука я заметила какое-то движение, а взглядзацепился за маленький темный хвостик. Мышь пытается спрятаться в бумагах.

Не успев ни о чем подумать, толком не поняв, что делаю, ясхватила мышь и впилась в нее зубами.

Она пискнула всего лишь раз, а если и дернулась, то я этогоне заметила. Все, что я чувствовала, — это кровь, заполнившую рот. Настоящуюкровь, живую, оросившую мой язык. Словно я надкусила сочную виноградину вжаркий летний день — только кровь была горячей, слаще и даже вкуснее. Сердцемыши трепыхнулось у моих губ. Я сделала глоток, другой, третий — и всекончилось.

Откинув мышь в сторону, я посмотрела на ее мертвое тельце, именя замутило.

Мерзость, какая мерзость! Я несколько раз сплюнула, пытаясьизбавиться от шерстинок, прилипших к губам. Трупик мыши я закинула в угол, где они остался лежать. Но, то и дело вытирая рукавом губы, я не могла забыть, какойвкусной была эта кровь...

...и по-прежнему казалась мне вкусной.