По крайней мере я сделала это не на глазах у Лукаса,подумалось мне. И теперь нужно взять за правило — пить больше крови во времяланча. Может, целый галлон, если это удержит меня от повторения подобного.

Потеря самообладания расстроила меня настолько, чтозахотелось вернуться в комнату и спрятаться под одеялом. Но я этого не сделала;пробраться сюда было не так уж просто, и я не собиралась впустую тратить время.Стараясь не думать о случившемся, я начала читать: Максина О'Коннор, умерла вФиладельфии...

Внезапно буквы затуманились. Я увидела, что выдыхаю пар.Надо же, я и не думала, что здесь настолько холодно. Задрожав, я обхватила себяруками, ощущая холод даже через халат. Высохший желтый лист бумаги дрожал вмоих трясущихся пальцах. Нет, еще несколько секунд назад тут не было такхолодно.

По стенам полз иней.

Я как зачарованная смотрела на морозные кружева, затягивающиекамень, на эти жутковатые голубые потрескивающие прожилки. Они расползались,переплетались и опять разделялись, снова и снова. Рисунок начинался на полу,покрывал стену и, словно глазурь, перетекал на потолок. Несколько небольшихсеребристых кристалликов снега висело в воздухе.

Я оцепенела от испуга: не могла ни крикнуть, ни побежать, нисделать что-нибудь еще, только стояла и дрожала, пытаясь поверить, что все этодействительно происходит. Я вытянула руки вперед, едва замечая что пальцы моипокраснели и сделались неуклюжими от холода; мне хотелось прикоснуться кснежным кристаллам в воздухе, чтобы убедиться: все это реально.

Мне хотелось, чтобы здесь был Лукас... мама... Балтазар...кто угодно, хоть кто-нибудь. Я дышала коротко и часто, и сильно закружиласьголова.

Несмотря на страх, я не могла не заметить, что выглядело всеэто очень красиво — хрупко и изысканно, словно я вдруг оказалась внутрихрустального замка в самой середине стеклянного снежного шара.

Лед затрещал так громко, что я подпрыгнула от неожиданностии широко открыла глаза. Иней, прокладывавший себе путь по окну, застлал ночноенебо, скрыл горгулью и даже луну. Теперь комната излучала собственный свет. Всеэти морозные линии на окне внезапно изогнулись и сложились в очертания, которыея узнала.

Лицо.

Ледяной мужчина был изображен безупречно, как на иллюстрациив книге. Длинные темные волосы парили, как облако. Я вспомнила старинныекартины — портреты морских капитанов восемнадцатого века. Лицо было вырезано вольду так детально, словно он на меня смотрел. Это было едва ли не самое живоеизображение из всех, когда-либо мною виденных.

Тут сердце мое пронзило холодом, потому что я поняла: ондействительно на меня смотрит.

Губы его шевелились. Он что-то произносил, но я никак немогла понять, что именно, а звука не было слышно. Онемев от ужаса, я простопомотала головой.

Он закрыл глаза. Воздух в комнате сделался еще холоднее —настолько холодным, что обжигал...

Лед на окне взорвался, льдинки полетели в мою сторону,сохраняя форму лица, теперь объемного. Оно все приближалось, и тут раздалсякрик, похожий на звук бьющегося стекла:

— Прекрати!

Кусочки льда посыпались на пол вокруг меня, как конфетти.Падали они беззвучно и были такими тонкими, что мгновенно таяли. Со стен и оконисчез иней, и в комнате тотчас потеплело до нормальной температуры. С потолказакапала вода — там таял лед.

Я сидела в центре всего этого настолько потрясенная, что немогла двинуться с места. И слишком испуганная, чтобы закричать. В голове биласьтолько одна мысль: что это за чертовщина такая?

Когда я наконец смогла пошевелиться, то выбралась из комнатыс документами, побежала вниз по лестнице и выскочила из северной башни, уже недумая, что меня могут застукать. Не останавливаясь, я домчалась до своейкомнаты, нырнула под одеяло и лежала там с мокрыми от пота волосами, чувствуя,как колотится сердце. Про сон, конечно, можно было забыть. Я прижимала стеганоеодеяло к груди и пыталась понять, что же произошло.

Может, это галлюцинации? Раньше у меня никаких галлюцинацийне было, поэтому я не знала, как это бывает. Но, если учесть, что у меня небыло лихорадки и я не принимала наркотики, вряд ли все объясняется так просто.

Может, я каким-то образом уснула и все это мне приснилось?Нет, конечно. Пусть в последнее время мне снились очень яркие сны, ничегопохожего на случившееся в башне я никогда не видела. А ноги были до сих порхолодными и влажными, потому что я стояла на таявшем льду.

В голову пришло еще одно объяснение, но я отказывалась егопринять. Этого не может быть. Это все просто старые сказки, которыерассказывали мне родители. Даже маленьким ребенком я не верила, что они могутбыть правдой.

Той ночью я так и не уснула. Покрытое тучами небо за окномнашей спальни медленно посерело, занялся рассвет. Вскоре Ракель пошевелилась,застонала и раздраженно лягнула одеяло.

— Ракель? — шепнула я.

Она заморгала. Ее короткие черные волосы торчали во всестороны, а слишком большая белая майка сползла с одного плеча.

— Что-то ты рано проснулась.

— Да, пожалуй. — Я собралась с духом. — Слушай, если яспрошу тебя кое о чем... ну, немного бредовом... ты меня выслушаешь, да?

— Конечно. — Она спустила ноги на пол, словно готовясь крешительным действиям. — Ты же выслушала меня в прошлом году, когда я думала,что что-то подкрадывается ко мне по крыше, помнишь?

Что-то подкрадывается по крыше... Это был вампир, и он хотелукусить ее, но я решила, что сейчас не самое подходящее время, чтобырассказывать ей об этом (да и лучше вообще не рассказывать), поэтому простоосторожно начала:

— Ты веришь в... ну, в...

— В Бога? Нет. — Ракель улыбнулась, и я поняла, что онашутит специально, чтобы облегчить мне задачу. — В Санта-Клауса? Тоже нет.

— Это я уже поняла. — Я с трудом сглотнула. — Я хотеласпросить, веришь ли ты в привидения.

Я была готова к тому, что Ракель поднимет меня на смех, икто бы ее в этом обвинил? Была готова к тому, что она засыплет меня вопросами —почему меня это вдруг заинтересовало? В общем, я думала, что была готова клюбой реакции. Но я ошибалась.

— Заткнись! — Она метнулась обратно на кровать и поползла вугол, стараясь оказаться как можно дальше от меня. — Просто заткнись. Прямосейчас.

— Ракель! Я только спросила...

— Я сказала: заткнись! — Глаза ее расширились, она тяжело ичасто дышала. — И не смей больше об этом заговаривать, слышать не желаю!Никогда! Поняла?

Я кивнула, надеясь немного успокоить ее, но она, кажется,запаниковала еще сильнее. Спрыгнув с кровати, Ракель схватила пакет спринадлежностями для душа и затопала к двери, хотя до первого урока оставалосьеще несколько часов. Она с силой захлопнула за собой дверь, и снаружи донессясонный голос Кортни: