class="p1">– Заткнись ты за ради всего. Если ты такой опытный, так хоть немного подумай. Как я прикрою тебя, если ты сам лезешь?

Андрей пробурчал что-то невнятное.

– Языки подвязать и не нарываться, – закончил Фредди.

– Об этом и говорили? – тихо спросил Эркин.

– Да. Шерифу тоже хочется жить. Порезвились на перегоне и хватит. Ну, ещё говорили, – Фредди пыхнул сигаретой, – о воровстве. Чтоб предупредили, кто слабину на этом имеет, чтоб ни-ни… И ещё. Это уж от меня. Ни во что сами не рыпайтесь. Узнаете чего, услышите там, углядите, вы всюду лезете, скажите. Вместе думать будем. Не мне, так…

– Тебе, – спокойно перебил его Эркин.

– Как хотите, – пожал плечами Фредди. – Но, если что важное, я другим скажу. Решили в одиночку не трепыхаться.

– А важное это или нет, ты решаешь?

– Ловко, – хмыкнул Фредди. – Вместе. Устраивает?

– Да, – твёрдо ответил Эркин.

– Остальным парням скажете?

– Что для всех, скажем.

– У них что, своих старших нет? – поинтересовался Андрей.

– На всякий случай, – усмехнулся Фредди.

– А с остальными старшими, – вдруг спросил Эркин, – вы говорить будете?

– Нет, шериф. Но по-другому.

– Вот теперь всё ясно, – усмехнулся Эркин. – Будем жить?

– Будем, – откликнулся Андрей, спрыгивая на землю. – Фредди, в ночное когда наша очередь?

– Успеете.

Эркин прислушался к чему-то и хмыкнул.

– Ты чего? – удивился Фредди.

– Засвистели, слышишь?

– О чём сигналят? – спросил Андрей.

– Так, перекликаются. Белых у загонов много. – Эркин негромко свистнул и спрыгнул к Андрею. – Пошли?

– Пошли, – согласился Фредди, и уже в полный голос, но без нарочитости. – Стадо лежит, всё в порядке. Можно и на боковую.

Они уже шли обратно, когда Андрей тоскливо спросил:

– А петь-то хоть можно?

– Голоси до посинения. Только думай сначала. Где и от кого ты это услышать мог. А то завёл, было дело, про Хаархан. А это…

– Я понял, – перебил его Эркин. – Но про этого… Шекспира уже все знают.

– Шекспира можно, – усмехнулся Фредди. – Раз все знают.

– «Лоза» остаётся, – негромко засмеялся Эркин. – И все знают, и к словам не придерёшься.

Пока они были у стада, костёр погас. Развели долгий ночной огонь и легли спать. Как всегда, Эркин с Андреем спина к спине, а Фредди по другую сторону костра.

– Тихо как, не сравнить с перегоном.

– Боятся.

– Чего?

– Не чего, а кого. Они боятся нас.

– Но… война уже кончилась.

– Страх иррационален.

– Слушай, хватит уже. Иррационален… Он очень даже рационален. Мы – оккупанты. Со всеми вытекающими из этого положения последствиями. И если мы начнём завтра…

– Успокойся, мы не начнём ни завтра, ни послезавтра.

– Завязываем контакты?

– Да, мягкое наблюдение, контакты… повторять Крутой Проход мы не будем.

– Не можем?

– Не будем.

– Вообще, на мой взгляд, это пустышка. По-моему, бóльшую часть нашей клиентуры уже закопали как неопознанные трупы.

– Вполне возможно. Но бóльшая часть ещё не вся клиентура. Привезут картотеку, и начнём работать.

– Ясно. Как всегда, как на охоту…

– Ты что, своих в лицо не знаешь?! Мне мои уже снятся.

– Решайте другое. Нас сколько? Все за этим столом. А их? То-то. На кого мы можем опереться? На цветных? На ковбоев? На лендлордов? Думайте об этом. У нас в запасе пять дней. Когда привезут картотеку, у нас уже должна быть опора.

– Должна. А вот будет ли?

– Попробуем что-то сделать.

– Как ты думаешь, Дон, они всё поняли? Я говорю о цветных.

– Цветные перетрусили ещё больше, Джерри. Они даже не болтают.

– Не обольщайся, Дон, они умеют говорить очень тихо. Будем надеяться, что они умнее, чем притворяются. Как твои… артисты?

– Как все. Ты сам сказал. Они умнее, чем притворяются. И… и я не хотел бы оказаться у них на узкой дороге.

– У них, значит, у Фредди.

– Странно, он никогда не любил цветных.

– Он никогда не зависел от них. Как и все мы, впрочем. Мы жили их трудом, но не зависели от них. Ты понимаешь меня?

– Да. Мы повязаны одной верёвочкой.

– Верёвка, скажем честно, грязная, но она одна на всех. И, кажется, они это понимают, Дон.

– Да, боюсь, Джерри, они слишком хорошо это понимают.

Ночь прошла спокойно, а с утра началась знакомая всем круговерть, так что уже думать о чём-то стало некогда.

Они все умели обживаться на новом месте: ковбои и бывшие рабы – кочевники поневоле. Поели, поспали, не надо трогаться дальше, ну, так это дом родной, а через сутки уже все старожилы, и замшелые традиции и обряды определяют жизнь.

Два колодца, и само по себе получилось, что цветные пастухи толкаются у одного, а белые ковбои у другого. В первое утро умылись, где накануне воду набирали, и уже ни с какого перепоя не спутают, и за водой для кофе и варева будут бегать через весь посёлок к «своему» колодцу. Под навесами и между ними на натянутых длинных ремнях и верёвках трепались на ветру рубашки и портянки. У четырнадцатого номера шла молчаливая ожесточённая игра в щелбаны. У фургонов торговцев толпились жаждущие всех цветов. На жердях, огораживающих загоны, сидели дежурные и просто желающие поболтать на свободе. Под навесами спали вернувшиеся с ночного дежурства у загонов и лошадей. В четвёртом номере расположилась компания лендлордов, дегустировавшая несколько разноцветных бутылок, обмениваясь скупыми, выдававшими истинных знатоков, вескими замечаниями. Третий день. Устоявшаяся жизнь.

Фредди, не спеша, шёл по главной и единственной улице этого необычного ковбойского города. И несмотря ни на что ему это нравилось. Да, такого ещё не было, и очень жаль, что не было. Его окликали, он отвечал на приветствия, обменивался какими-то замечаниями.

А вот и их седьмой. Всё как у всех, но своё, родное. На маленьком жарком костре греется вода, Эркин сосредоточенно, разложив под рукой всё нужное, проверяет и сшивает ремни. Тут же у костра ещё двое пастухов за тем же занятием. Негромко, почти не шевеля губами, болтают, смеются. На Фредди, прошедшего мимо них в глубь навеса, только покосились с улыбками, но работу не прервали. И Фредди решил рискнуть подсесть к ним. Эркин ловко подвинулся, образовав приглашающий просвет рядом с собой. Фредди сел к костру и закурил. Пастухи заговорили чуть громче, самую малость, но так, чтобы он слышал. Разговор шёл о неизвестных Фредди людях и событиях, и он не сразу догадался, что парни вспоминают зиму и свои блуждания после освобождения. Очень мягко, очень естественно парни закруглили разговор, одновременно закончив работу, отказались от кофе и ушли.

Эркин собрал своё хозяйство, поставил кружки.

– Где Эндрю? – разжал губы Фредди.

– Шляется, – кратко ответил Эркин и улыбнулся, смягчая ответ.

– Не захотели со мной сидеть? – тихо