это относится также к случаю, когда со стороны виновного поступит заявление о том, что он не имел в виду связать себя самого обязательством; ибо долг возмещения причиненного ущерба и несение справедливого наказания соединены с совершением преступления узами не произвольными, но естественными.

V. Обязывается ли в таком случае другая сторона?

А так как обязательство всегда несет самая высшая власть или ее агент, то несомненно, что и противная сторона несет обязательство; стало быть, нельзя сказать, чтобы договор был односторонним. Мы рассмотрели вопрос об отношении подчиненных должностных лиц к высшим органам власти.

VI. К чему уполномочены военное командование или гражданские должностные лица по отношению к подчиненным или в их интересах?

Рассмотрим права должностных лиц в отношении к их подчиненным.

Я полагаю, не подлежит сомнению, что командующий может обязывать своих солдат, а городское управление – своих горожан в пределах предоставленных им полномочий; вне таких пределов требуется согласие.

С другой стороны, договор командующего или городского управления, несомненно, создаст преимущество для подчиненных, так как обеспечивает их интересы; это в полной мере входит в полномочия власти командования и городского управления (Альциат, «Заключения», кн. VIII, 40). Те же договоры, которые налагают на подчиненных то или иное бремя, создадут обязательства лишь постольку, поскольку целиком входят в соответствующие полномочия издавать распоряжения. Вне же этих пределов подобные договоры создадут обязательство для подчиненных в тех случаях, если последует согласие на их заключение.

Сказанное совпадает с тем, что нами было изложено в другом месте по вопросу об обязательстве в пользу третьего лица по праву естественному (кн. II, гл. X, пар. XI [гл. XI, пар. XIV]). Здесь общие положения будут пояснены дальнейшими примерами.

VII. Заключение мирного договора не входит в полномочия военного командования

Ведение переговоров о причинах и следствиях войны не входит в полномочия военного командования[1569], окончание войны ведь не включается в военные действия. Даже если бы главнокомандующий был наделен наибольшей властью, она должна была бы распространяться лишь на самое ведение войны. Агесилай персам заявлял: «Право решения вопроса о мире принадлежит государству». «Мир, который заключил А. Альбин с царем Югуртой по повелению сената, сенат же и расторг», – сообщает Саллюстий («Югурта»). А у Ливия есть следующее место: «Мог ли быть признан действительным мир, заключенный нами, без утверждения его сенатом и без постановления римского народа?» (кн. XXXVII). В связи с этим Кавдинское и Нумантинское соглашения не обязывали римский народ, как мы отметили выше. И поэтому верно изречение Постумия: «Если народ может быть связан в чем-нибудь, то и во всем прочем», то есть во всем, кроме того, что касается ведения войны. Это доказывается вышеприведенным положением, относящимся к сдаче, согласию на оставление или поджог города, на изменение государственного строя.

VIII. Вправе ли оно заключать соглашения о перемирии? Проводятся различия

Согласие на перемирие входит в полномочия военного командования – и не только высшего, но и подчиненного; такое согласие дается, конечно, тем, с кем соответствующие командующие ведут борьбу или кого они держат в осаде. Оно касается их самих и их войск[1570]; ибо оно не связывает прочих командующих, равных по должности, что подтверждает пример Фабия и Марцелла у Ливия (кн. XXIV).

IX. В какой мере военным командованием обеспечивается безопасность отдельных лиц, какое имущество может быть этим командованием уступлено?

1. Уступка населения, верховной власти, земельной территории, захваченной во время войны, никоим образом не входит в полномочия полководцев.

На основании этого закона Сирия была отнята у Тиграна, хотя Лукулл отдал ее ему (Юстин, кн. XL). Сципион говорит, что о судьбе Софонисбы, захваченной на войне, суд и решение принадлежали сенату и римскому народу; оттого и Масинисса, под предводительством которого она была взята в плен, не мог даровать ей свободу (Ливий, кн. XXX).

Некоторое право на прочие предметы, составляющие военную добычу, как мы видим, предоставляется командующим, но не столько в силу полномочий их власти, сколько согласно обычаям того или иного народа (Кастрензий, «О справедливости и праве», кн. I). Об этом достаточно нами оказано выше (кн. III, гл. VI, пар. XV).

2. Даровать имущество, еще не захваченное, без сомнения, входит в пределы власти командующих, ибо на войне нередко города и люди сдаются под условием сохранения жизни, свободы или имущества, о чем испрашивать повеления высшей власти большей частью не позволяет срочность дела.

По тем же основаниям это право должно предоставляться и низшему командованию в пределах его полномочий. Магарбал, пока Ганнибал находился на довольно далеком расстоянии, обещал некоторым римлянам, уцелевшим после битвы у Тразименского озера, не только пощадить их жизнь – «безопасность», как слишком кратко сообщает Полибий, – но, если они положат оружие, и отпустить их домой, оставив каждому один комплект одежды. Однако их удерживает Ганнибал, ссылаясь на то, что «не было во власти Магарбала без его разрешения давать сдающимся обещания отпустить их невредимыми без выкупа»[1571]. Ливий по этому поводу заключал «Обещание было выполнено Ганнибалом с пунийской верностью».

3. Оттого-то и Цицерона в деле Рабирия мы должны понимать как оратора, а не как судью. Он полагает, что Рабирием законно убит Сатурнин, которого консул К. Марий, согласно обещанию, выпустил из Капитолия. «Как могло быть дано это обещание, – восклицает он, – помимо решения сената?» И он так передает дело, как если бы такое обещание обязывало одного только Мария.

Между тем К. Марий в силу сенатского решения получил власть позаботиться о сохранении государства и величества римского народа. Кто же станет отрицать, что в объем такой власти, которая была наибольшей согласно римским обычаям[1572], входит право оставлять правонарушение безнаказанным, если тем самым государство может быть предохранено от опасности?

X. Какого рода договоры подлежат ограничительному толкованию и почему?

Впрочем, в соглашениях командующих, поскольку они договариваются о делах других, природа договоров требует ограничительного толкования, дабы вследствие заключения указанных соглашений на верховную власть, с одной стороны, не было возложено чрезмерное обязательство и дабы, с другой стороны, не потерпеть ущерба от исполнения своего долга.

XI. Как следует толковать сдачу, принятую командованием?

Таким образом, принятый командованием на милость считается принятым на произвол народа-победителя и его государя. Примером могут служить Генций, царь Иллирии, и Персей, царь Македонии, из которых первый сдался Аницию; второй – Павлу.

XII. Как толковать оговорку «поскольку государю или народу будет угодно согласиться»?

Добавление оговорки: «Да будет иметь силу, если так решит римский народ», которая часто встречается во взаимных соглашениях, приводит к тому, что если не последует утверждения, то командующий сам не несет никакого обязательства, кроме как в случае извлечения выгоды из соглашения.

XIII. Как толковать обещание о сдаче?

А те, кто дадут обещание сдать крепость, могут