XXIII. Льготный характер выкупа военнопленных

Выкуп пленных принят весьма сочувственно, в особенности у христиан, которым божественный закон преимущественно предлагает осуществлять такого рода милосердие (Евангелие от Матфея, XXV, 36, 39). «Выкуп пленных есть великая, весьма достойная обязанность справедливости», – говорит Лактанций (кн. VI). Амвросий называет выкуп пленных, особенно у врагов-варваров, главным и наивысшим благодеянием («Об обязанностях», кн. II, гл. 28). Он же оправдывает себя и свою церковь за то, что церковные сосуды, даже освященные для службы, были разбиты для выкупа пленных[1565]. «Выкуп пленных, – по его словам, – есть украшение священнодействий» (кн. II, гл. 18). И он высказывает многие другие мысли в том же роде.

XXIV. Разъяснение путем различий вопросов о том, может ли быть воспрещен законом такой выкуп

1. Ввиду приведенных соображений я не могу решиться опрометчиво одобрить законы, воспрещающие выкупать пленных, и каковые, как мы читаем, были у римлян. «Ни в одном государстве пленные не были столь презренны, как в нашем», – сказал кто-то в римском сенате (Ливий, кн. XXII). Это самое государство, по словам Ливия, уже издревле не проявляло никакой снисходительности по отношению к пленным (там же). Есть по рассматриваемому предмету известное замечание в оде Горация; по его утверждению, выкуп пленных – позорное условие, опасный пример, позор, соединенный с убытком.

То, что порицает Аристотель в учреждениях лакедемонян, обыкновенно ставится в вину и римлянам, а именно – то, что весь государственный строй непосредственно направлен на военное дело, как если бы только в последнем заключалось благо государства. Поскольку мы оцениваем что-либо согласно правилам человечности, то, пожалуй, было бы лучше, чтобы право, преследуемое войной, не осуществлялось, нежели подвергать великое множество людей, даже родственников и соотечественников, тягчайшим бедствиям[1566].

2. Подобный закон поэтому не представляется справедливым, коль скоро не возникает надобность в такой суровости, дабы предохранить себя от больших или многих бедствий, иначе в силу морали неизбежных. При крайней необходимости, так как пленные по закону человеколюбия должны терпеливо переносить свой жребий, это зло может быть на них возложено, и может быть предписано другим не препятствовать ему; что согласуется с тем, что мы написали в другом месте о выдаче гражданина ради блага государства (кн. II, гл. XXV, пар. III).

XXV. Может ли право над военнопленными быть уступлено?

Военнопленные, по правде говоря, в соответствии с нашими обычаями не являются рабами. Однако я не сомневаюсь, что право требовать у пленного выкуп может быть перенесено на другое лицо тем, кто его держит в своей власти, ибо право естественное допускает отчуждение даже нематериальных предметов.

XXVI. Может ли один быть обязан внести выкуп многим?

И одно и то же лицо может быть обязано нескольким лицам уплатить выкуп, если, будучи отпущено одним, пока выкуп за него не уплачен, оно будет взято в плен другим. Ведь эти долги различны и возникают из разных оснований.

XXVII. Может ли соглашение быть расторгнуто вследствие незнания о богатстве пленника?

Соглашение, заключенное о выкупе, не может быть расторгнуто на том основании, что пленный окажется Богаче, нежели это предполагалось. Согласно праву народов в строгом смысле, которое составляет предмет нашего исследования, никто не обязан ничего добавлять к тому, что он обязался уплатить по договору, хотя бы ниже справедливой цены, если только отсутствует злой умысел. Это можно заключить из того, что нами выше выяснено о договорах (кн. II [гл. XII], пар. XXVI).

XXVIII. Какое имущество военнопленного переходит к тому, кто его захватил?

Из нашего утверждения, что пленные не являются рабами, вытекает, что нет места универсальному приобретению, которое в другом месте мы назвали привходящим следствием права собственности над лицом (кн. III, гл. VII, пар. IV). Следовательно, захвативший в плен человека приобретает лишь то, что он непосредственно захватил. Если пленный тайно имеет что-нибудь с собой, то это не будет приобретено захватившим, поскольку он этим не овладел. Так, юрист Павел в заключении против Брута и Манлия заявил, что тот, кто принял во владение участок земли, не владеет кладом, нахождение которого в земле соответствующего участка ему не было известно (L. possider. § Neratlus. D. de acqu. poss.). Ибо лицо, которое не подозревает о чем-нибудь, не может этим и владеть. Отсюда следует, что вещь, сокрытая таким образом, может даже послужить в виде уплаты стоимости выкупа, поскольку сохраняется ее принадлежность своему прежнему хозяину.

XXIX. Разъяснение путем различий вопроса о том, обязан ли наследник уплачивать выкуп за военнопленного

1. Обычно ставится еще вопрос о том, обязан ли наследник уплатить условленный по договору выкуп, не внесенный до смерти пленного. Мне представляется ответ на этот вопрос незатруднительным. Если пленный скончался в заключении, то наследник ничего не должен; ибо ведь в обязательство входило условие, что пленный мог бы быть освобожден, мертвый же не может быть освобожден. Напротив, если пленный умер после освобождения, то наследник должен уплатить выкуп; ведь пленный уже воспользовался освобождением, ради чего выкуп был обещан.

2. Я вполне соглашаюсь с тем, что можно было договориться и по-другому, а именно так, чтобы долг уплаты выкупа возникал с момента заключения договора и пленный оставался бы в заключении уже не в качестве военнопленного, но в качестве самозаклада. И, наоборот, можно вступить в соглашение о том, чтобы уплата выкупа была произведена в случае, если пленный останется в живых на свободе к заранее предусмотренному дню. Но такого рода условия как менее вероятные могут предполагаться не иначе как при условии подтверждения бесспорными доказательствами.

XXX. Должен ли вернуться пленный, отпущенный ради освобождения другого, в случае смерти последнего?

Предлагается также вопрос, не должен ли возвратиться в заключение военнопленный, отпущенный под тем условием, чтобы способствовать освобождению другого, который умрет до того.

Мы отметили в другом месте, что великодушно обещанное действие, касающееся другого, нужно считать совершившимся, если ничто не упущено из обстоятельств, входящих в состав обещания, но в условиях обременительных сторона, дающая обещание, обязуется лишь к уплате равноценного (кн. II, гл. XI, пар. XXII, и гл. XV, пар. XVI; кн. III, гл. XX, пар. LVIII). Так, стало быть, в предложенном вопросе отпущенный на свободу не будет обязан вернуться под стражу, ибо это не было договорено и дарование свободы не допускает молчаливого согласия на это. Но освобожденный не должен извлекать выгоды из своего освобождения, он обязан внести стоимость того, чего он не может доставить[1567]. Это ведь более соответствует естественной простоте, нежели то, что полагают толкователи римского права об иске по предписанной форме и о кондикционном иске вследствие состоявшейся передачи имущества ввиду невыполненного условия (L. naturalis, § I. de praesc. verb. L. ult. D. de cond. ob caus. dati.).