class="title4">

Глава XXII

О добросовестности подчиненных органов власти на войне

I. Различные виды командующих.

II. В какой мере их соглашения обязывают высшую власть?

III. Или подают повод к обязательствам?

IV. Что если они совершат что-нибудь противоречащее их полномочиям? С проведением различий.

V. Обязывается ли в таком случае другая сторона?

VI. К чему уполномочены военное командование или гражданские должностные лица по отношению к подчиненным или в их интересах?

VII. Заключение мирного договора не входит в полномочия военного командования.

VIII. Вправе ли оно заключать соглашения о перемирии? Проводятся различия.

IX. В какой мере военным командованием обеспечивается безопасность отдельных лиц, какое имущество может быть этим командованием уступлено?

X. Какого рода договоры подлежат ограничительному толкованию и почему?

XI. Как следует толковать сдачу, принятую командованием?

XII. Как толковать оговорку «поскольку государю или народу будет угодно согласиться»?

XIII. Как толковать обещание о сдаче города?

I. Различные виды командующих

Среди государственных соглашений Ульпиан упоминает следующий вид: «Всякий раз как военное командование договаривается между собой о чем-либо» (L. conventlonum, D. de pactis). Мы со своей стороны уже сказали, что после рассмотрения соглашений, заключаемых высшими органами власти, мы обратимся к исследованию тех, которыми обязываются взаимно или с другими подчиненные органы власти. Такие подчиненные органы являются или ближайшими к высшим, каковы главнокомандующие по преимуществу, о которых следует привести изречение Ливия: «Мы не признаем начальником никого, кроме того, под чьими ауспициями ведется война» (кн. IV); или же более удаленными от высших; их Цезарь различал следующим образом: «Одно достоинство наместника, иное – императора. Одному приходится поступать по предписаниям, данным ему; другой должен принимать меры свободно, по своему усмотрению для всей совокупности операций» («Записки», Ш).

II. В какой мере их соглашения обязывают высшую власть?

Обещания командования могут рассматриваться с двух сторон; ибо возникает вопрос, налагают ли они обязательство на верховную власть или только на само командование.

Первая часть этого вопроса разрешается на основании сказанного нами в другом месте[1568] о том, что мы обязываемся через посредство того, кого избрали исполнителем нашей воли, когда такая воля либо прямо выражена, либо выводится из самой природы данного полномочия (кн. II, гл. XI, пар. XII). Ведь лицо, которое дает полномочие, вместе с тем дает, насколько само располагает, средства, необходимые для осуществления соответствующего полномочия; что в области нравственной нужно понимать в нравственном смысле. Подчиненные органы власти двояким образом связывают верховную власть своими действиями, поступая или так, как с вероятностью полагается действовать в пределах полномочий их должности, или так, как должно действовать даже вне этих пределов согласно особому заведомо публичному полномочию тех, чьи интересы имеется в виду обеспечить.

III. Или подают повод к обязательствам?

Существуют и другие виды сношений, в которых высшая власть оказывается связанной предшествующими действиями своих агентов, но таким образом, что самый поступок служит не причиной в собственном смысле обязательства, а лишь поводом к нему. И обязательство может возникнуть двояким путем: или посредством изъявления согласия, или в силу самого действия.

Согласие выражается утверждением не только явным, на и молчаливым, то есть когда высшей власти известно происшедшее и она допустила совершение того, что не может быть с вероятностью отнесено к другой причине. О том, как это происходит, мы толковали о другом месте (кн. II, гл. IV, пар. V, и гл. XV, пар. XVII).

Самим действием верховная власть обязывается в соответствии с правилом, что не должно оБогащаться за счет другого, то есть должно либо выполнять до конца договор, от которого ожидаются выгодные последствия, или же отказаться от такой выгоды. Относительно этого правила справедливости нами также сказано выше (кн. II, гл. X, пар. II). Только в указанном смысле и никак не иначе можно согласиться с тем, что действие, совершенное к нашей выгоде, имеет силу. Напротив, нельзя освободить от упрека в несправедливости тех, кто, опорочивая самый договор, в то же время пользуется выгодами, которые нельзя было бы извлечь помимо договора. Так, имел место случай, когда римский сенат, по рассказу Валерия Максима (кн. IX, гл. 16), не мог одобрить действие кн. Домиция, но не желал и отказаться от вытекающего из него обязательства. Сходные примеры многократно встречаются в истории.

IV. Что если они совершат что-нибудь противоречащее их полномочиям? С проведением различий

1. Следует повторить сказанное нами выше, что обязательно ложится на давшего полномочие на ведение дела, когда даже уполномоченный совершит что-либо вопреки тайному предписанию, если только он действует в пределах предоставленного ему явно полномочия (кн. II, гл. XI, пар. XII и XIII).

Этой справедливой практике следовал римский претор в исках о действиях приказчика; отнюдь не все действия приказчика обязывают хозяина, но лишь те, которые совершаются ради того предприятия, которым приказчик поставлен заведовать. О ком объявлено во всеобщее сведение, чтобы с ним не вступали в сделки, тот не считается уполномоченным. Если же такое объявление будет действительно сделано, но не станет общеизвестным, то ответственность падает на хозяина (L. culcumque, § non tamen, D. de inst act. L. sed si § de quo, et § proscribere, et § proscriptum, eod tit.).

Условия поручения должны соблюдаться. Ибо если кто-нибудь пожелает, чтобы договор был заключен под известным условием или при посредстве определенного лица, то будет вполне справедливо, чтобы было соблюдено то условие, при котором агент был уполномочен.

2. Отсюда вытекает, что государи или народы могут в большей или меньшей степени быть обязаны договорами своего военного командования, если их законы и их учреждения известны в достаточной мере. Когда же они не столь заведомо известны, должно следовать тому, что предписывают приведенные соображения, и считать дозволенным то, без чего не могут быть выполнены надлежащим образом обязанности по должности уполномоченного.

3. Если подчиненный орган власти выйдет из границ данного ему поручения, то ответственен он сам. Коль скоро он не в состоянии обеспечить обещанного, на него ложится обязанность уплатить стоимость обещанного, если только какой-нибудь закон, известный в достаточной мере, в свою очередь этому не воспрепятствует. Когда же здесь добавляется злой умысел, то есть когда должностное лицо воспользуется большей властью, нежели та, какой оно располагает, тогда оно также несет ответственность и за убытки, причиненные по его вине, а за совершенное преступление подлежит наказанию в меру содеянного. В первом случае взыскание обращается на имущество, а при его недостаточности виновный отвечает как своими услугами, так и личной свободой; во втором случае взыскание обращается тоже на самую личность виновного или на его имущество, или как на то, так и на другое соразмерно тяжести преступления.

Что касается сказанного нами о злом умысле, то