А я вдруг вспомнила, кто ходит в гости со своим вином!

— И как тебе белое вино? — поинтересовалась у друга.

— Голова не болит, но провалы в памяти присутствуют, — ответил Тобиас, пропуская нас вперед.

Я не пошла, так и замерла на пороге, осознавая, что догадка оказалась верна.

— А помимо провалов в памяти что-либо неприятное ощущаете? Головную боль, слабость, головокружение? — спросил вдруг Риан.

— Нет, простите, а должен? — насторожился Тоби.

Кому-нибудь другому я бы солгала, ему не смогла, и едва Сина побежала в дом, я повернулась к полуорку и честно сообщила:

— Видимо, ты рассказал Эллохару все, что знал обо мне.

Это люди бледнеют — полуорки сереют, и Тоби в мгновение стал серым.

— Я не мог, Дэя, — с трудом выговорил он.

Где-то там в академии меня точно ждет выговор от Верис, совсем рядом стоит Риан, молча ожидая развития событий, Тоби явно сейчас просто плохо, а я не знаю, как при магистре объяснить другу, что все по сути хорошо, я за себя не переживала, я опасалась за Тоби. К сожалению, Риан все понял сам:

— Речь идет об убийстве, в котором замешаны ты и Тобиас Мальком? — Вопрос прозвучал чуть насмешливо.

Тоби пошатнулся, прошел, сел на диван и обхватил голову руками. Я молча кусала губы, не зная, как рассказать магистру то, что поклялась даже не вспоминать никогда. Наверху в своей комнате Сина громко запела веселую песенку о Бездне и маленьком гномике, который чуть в нее не упал.

Мы с Тоби на это пошли ради маленькой Сины, ради того, чтобы она была свободной, чтобы никогда не узнала, чтобы помнила о родителях только… лучшее. А история была грустная — сестра Тоби вышла замуж за заезжего орка. Орки, они от полуорков отличаются основательно — более агрессивные, более вспыльчивые… азартные. Так вот отец Сины был игроком. Он долго скрывал это, пытался работать, да только в Ардаме терял одно рабочее место за другим, нигде не задерживался. Начал пить. А в одну ночь в гулящем доме проиграл… жену и дочь. Протрезвев, осознал, что совершил, примчался домой, заставил семейство собраться и попытался покинуть Приграничье, только не с теми он связался. Их убили, едва они отъехали от Ардама, его и сестру Тоби, а маленькую Сину увезли в тот самый развратный дом. Тоби попытался вмешаться, но у мамаши Хейм имелась расписка, подписанная Эшном. И будь отец Сины гражданином Темной империи, ни о каком праве собственности на девочку речи бы не шло, вот только он пришлым был, причем незаконным перебежцем. И по закону мы с Тоби ничего не могли сделать, совершенно ничего.

Пришлось пойти на крайние меры. То, что мы совершили, было противозаконно. И то проклятие, что я использовала, относилось к более чем запрещенным, я его в книге одного из чрезмерно захмелевших преподавателей вычитала, когда только в таверну Бурдуса пришла работать. Вот только с проклятием перестаралась — мамаша Хейм не просто в уме помутилась на нужное для нас время, чтобы бумаги у нее забрать, а обезумела, подожгла гулящий дом и погибла в пожаре. Все ее бумаги сгорели. Вся жидкость, по которой могли обнаружить следы проклятия, тоже. Дневная стража расследовала случившееся как немагическое чрезвычайное происшествие. Тоби вынес малышку Сину первой, потом помог спастись остальным обитательницам непристойного места. Мы с ним, не сговариваясь, решили никогда не вспоминать об этом. С тех пор прошло три с половиной года.

Сожалею ли я о том, что сделала? Нет. Мамаша Хейм, зная, что Тоби и его родители всех кого могли к делу привлекли, собиралась малышку вывезти в Хаос, там полуорки высоко ценились, от того мы и решились на крайние меры. Так что я ни о чем не жалею и жалеть не буду — после истории с Градаком я слишком хорошо понимала, что могло ждать Сину, не вмешайся мы. Но тогда, когда все случилось и я поняла, к чему привело проклятие… я долго не могла простить себе произошедшего, всегда казалось, что можно было иначе, что… Я стараюсь не жалеть, каждый раз, глядя на счастливую малышку Сину, напоминаю себе, что жалеть не стоит, что это было ради нее и было оправдано, но…

Я подошла к Тобиасу, села на стул перед ним, взяла обеими руками его ладони и постаралась успокоить:

— Лорд Эллохар мой друг. Он доказал это, так что за меня не беспокойся, я просто переживала, чтобы он ничего плохого тебе не сделал.

— Интересный «друг», — прошипел полуорк.

Тоби всегда видел суть происходящего.

— Темный лорд, — с улыбкой сказала я.

— Да, это многое объясняет, — понял мою иронию Тобиас.

— Интересное у вас мнение о темных лордах, — усмехнулся Риан.

— Видите ли, обычно друг моего друга мой друг, а тут выходит, что… вовсе и не друг. — Тоби протянул руку, потрепал меня по щеке и грустно спросил: — Торопишься?

— Да-а, у меня построение, — созналась я.

Тоби покачал головой и тихо сказал:

— Заходи, я скучаю. Сина тоже. Бурдус о тебе каждый день вспоминает, Сэл просто тобой гордится, пересказывает всем байки о вашем «ДэЮре». — Это мне, а Риану вежливое: — Был рад познакомиться. — Улыбнулся и вдруг добавил: — Она рядом с вами оживает.

На узком крылечке пустой в это время суток улице одному человеку стало совсем неловко, а единственным человеком здесь была я.

— Мне тоже было очень приятно с вами познакомиться. — Риан кивнул полуорку.

Вспыхнуло алое пламя.

* * *

Странное дело — мы очень долго перемещались, гораздо дольше, чем обычно.

Я, подавленная воспоминаниями и в очередной раз нахлынувшим чувством вины за совершенное, сначала не обратила внимания, но когда огонь стал ощутимым, вскинула голову и вопросительно посмотрела на магистра.

— Прости, но есть серьезные опасения, что без твоего присутствия я просто сорвусь, — пояснил он, — так что построение ты пропустишь.

— А что случилось? — осторожно интересуюсь.

— Третье королевство, — мрачно ответил лорд-директор. Заметив мой недоуменный взгляд, пояснил: — Вызов по крови от моего наместника, значит, что-то серьезное.

Пламя взревело втрое сильнее, почти оглушая, и лицо Риана значительно потемнело.

— Что происходит? — испуганно воскликнула я.

— Ничего особенного, — безразлично ответил лорд-директор и пояснил: — Эти маги определенно тупее каменных троллей.

— В смысле? — Я прижалась к нему, все отчетливее ощущая жар огня.

— В смысле наложили на дворец ковена контур абсолютной магической защиты, в надежде перекрыть мне доступ, — спокойный, даже чуть насмешливый ответ.

Пламя взревело вновь, затем что-то громыхнуло, и стало тихо. Совсем тихо. Даже потрескивания огня не слышалось. И только тогда я решилась, отстранившись от магистра, оглядеться.

Огляделась!

Мы находились в огромном зале, отделанном красным бархатом и позолотой. На возвышениях полукругом располагались семь высоких кресел, в центре зала имелся масштабный круглый стол, за которым в длинных мантиях сидели седобородые старцы и плечистые мужчины, последние вместо мантий предпочитали туники по типу придворной одежды в Темной империи.