– Нет. Таковых не было. Однако оказалось, что онаприобрела иммунитет против магии.

– Невозможно!

– Возможно. Достаточно заполучить соответствующийартефакт или обзавестись аурой. Это опять же могло быть следствием еепрогрессирующей мутации. Я сбежал из Ангрена и спрятался здесь, на Лукоморье, вБлавикене. Год прожил спокойно, но она снова меня вынюхала.

– Откуда знаешь? Она уже здесь?

– Да. Я видел ее в кристалле, – волшебник поднялпалочку. – Она не одна, руководит бандой, а значит, замыслила что-тосерьезное. Геральт, больше мне бежать некуда, я не знаю такого места, где быможно было укрыться. Да. То, что ты прибыл сюда именно сейчас, не случайность.Это Предназначение. Судьба. Рок.

Ведьмак поднял брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, это ясно. Ты убьешь ее.

– Я не наемный убийца, Стрегобор.

– Согласен, ты не убийца.

– За деньги я истребляю чудовищ. Бестий, угрожающихлюдям. Кошмариков и страховидл, созданных чарами и заклинаниями таких типов,как ты. Но не людей.

– Она не человек. Она – чудовище, мутантка, проклятыйвыродок. Ты привез кикимору. Сорокопутка хуже кикиморы. Кикимора убивает отголода, а Сорокопутка удовольствия ради. Убей ее, и я заплачу столько, сколькоты пожелаешь. В пределах разумного, конечно.

– Я уже сказал: истории о мутации и проклятии Лилиты ясчитаю вздором. У девушки есть причины рассчитаться с тобой, я в этовмешиваться не стану. Обратись к войту, к городской страже. Ты – городскойволшебник, на твоей стороне здешний закон.

– Плевать мне на закон, на войта и на егопомощь! – взорвался Стрегобор. – Не нужна мне защита, я хочу, чтобыты ее убил! В эту башню не войдет никто, в ней я в полной безопасности. Но чтомне с того, не могу же я сидеть в ней до конца дней своих! Сорокопутка неоткажется от своего, пока жива, я знаю. Ну и что, прикажешь мне хиреть в этойбашне и ждать, когда придет смерть?

– Девушки сидели… Знаешь что, колдун? Надо былопредоставить охотиться на девочек другим чародеям, более могущественным, ипредвидеть последствия.

– Я прошу тебя, Геральт.

– Нет, Стрегобор.

Чернокнижник молчал. Ненастоящее солнце на ненастоящем небенисколько не сдвинулось к зениту, но ведьмак знал, что в Блавикене ужесмеркается. Он почувствовал голод.

– Геральт, – сказал Стрегобор, – когда мыслушали Эльтибальда, у многих из нас возникали сомнения. Но мы решили выбратьменьшее зло. Теперь я прошу тебя о том же.

– Зло – это зло, Стрегобор, – серьезно сказалведьмак, вставая. – Меньшее, большее, среднее – все едино, пропорцииусловны, а границы размыты. Я не святой отшельник, не только одно добро творилв жизни. Но если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаюне выбирать вообще. Мне пора. Увидимся завтра.

– Возможно, – сказал колдун. – Если успеешь.

В «Золотом Дворе», лучшем постоялом дворе городка, былолюдно и шумно. Гости, местные и приезжие, были заняты в основном типичными дляих национальности и профессии делами. Серьезные купцы спорили с краснолюдамиотносительно цен на товары и процентов кредита. Менее серьезные щипали за ягодицыдевушек, разносивших пиво и капусту с горохом. Местные придурки прикидывалисьхорошо информированными. Девки всеми силами старались понравиться толстосумам,в то же время отталкивая безденежных. Возницы и рыбаки пили так, словно завтрас утра запретят выращивать хмель. Моряки распевали песни, восхваляющие морскиеволны, отвагу капитанов и прелести сирен, последнее – красочно и в деталях.

– Напряги память, Сотник, – сказал Кальдемейнтрактирщику, перегибаясь через стойку так, чтобы его можно было услышать. –Шесть парней и девка, одетые в черные, украшенные серебром кожи по новиградскоймоде. Я видел их на заставе. Они остановились у тебя или «Под Альбакором».

Трактирщик наморщил выпуклый лоб, протирая кружку полосатымфартуком.

– Здесь они, войт, – сказал наконец он. –Говорят, приехали на ярмарку, а все при мечах, даже девка. Одеты, как тысказал, в черное.

– Угу, – кивнул войт. – Где они сейчас?Что-то их не видно.

– В маленьком закутке. Золотом платили.

– Схожу один, – сказал Геральт. – Не надопревращать это в официальное посещение, во всяком случае, пока. Приведу еесюда.

– Может, и верно. Но поосторожней. Мне тут драки ни кчему.

– Постараюсь.

Песня матросов, судя по возрастающей насыщенностиненормативными словами, приближалась к громкому финалу. Геральт приоткрылжесткий и липкий от грязи полог, прикрывавший вход в эркер.

За столом сидело шестеро мужчин. Той, которую он ожидалувидеть, среди них не было.

– Ну чего?! – рявкнул тот, который заметил егопервым, лысоватый, с лицом, изуродованным шрамом, проходящим через левую бровь,основание носа и правую щеку.

– Хочу увидеться с Сорокопуткой.

От стола поднялись две одинаковые фигуры с одинаковонеподвижными лицами, светлыми всклокоченными волосами до плеч, в одинаковыхоблегающих одеждах из черной кожи, горящей серебряными украшениями. Одинаковымидвижениями близнецы подняли со скамьи одинаковые мечи.

– Спокойно, Выр. Садись, Нимир, – сказал человексо шрамом, опершись локтями о стол. – С кем, говоришь, хочешь встретиться,братец? Кто такая – Сорокопутка?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я.

– Что за тип? – спросил потный полуголый детина,крест-накрест перепоясанный ремнями и прикрытый на предплечьях шипастымищитками. – Ты его знаешь, Ногорн?

– Нет, – сказал человек со шрамом.

– Альбинос какой-то, – хохотнул щуплыйтемноволосый мужчина, сидевший рядом с Ногорном. Тонкие черты лица, большиечерные глаза и остроконечные уши выдавали в нем полукровку эльфа. –Альбинос, мутант, шутка природы. И надо же, впускают таких в шинки к порядочнымлюдям.

– Я его где-то уже видел, – сказал плотныйзагорелый тип с волосами, заплетенными в косички, оценивая Геральта взглядомзлых прищуренных глаз.

– Неважно, где ты его видел, Тавик, – сказалНогорн. – Послушай, братец, Киврил только што тебя страшно обидел. Ты егоне вызовешь? Такой скушный вечер.

– Нет, не вызову, – спокойно сказал ведьмак.