Эдвард слушал ее и не понимал. Он вздрогнул, когда онасовершенно спокойно сообщила, что теперь должна пойти к пруду.

Вскоре она исчезла среди деревьев. Он стоял и смотрел ейвслед, потом неверной походкой вернулся в дом.

В салоне была Мидж. Она посмотрела на вошедшего Эдварда. Онбыл бледен, взгляд его — отрешен. Он совершено автоматически сел в кресло.Что-то нужно было сказать, и он громко сообщил, что на улице не жарко.

— Вам холодно, Эдвард? — спросила Мидж и встала. — Хотите, яразожгу огонь?

— Что?..

Она взяла коробку спичек на камине, встала на колени, чтобыразжечь огонь. Уголком глаза она наблюдала за Эдвардом. Почему у него такойотсутствующий, такой безучастный вид? Что ему сказала Генриетта? Вслух Миджпредложила:

— Пододвиньте свое кресло ближе к огню, Эдвард.

— Что?..

— Пододвиньте кресло — ваше кресло — к огню. Она говорилаочень медленно, отчетливо выговаривая слова, как для глухого. И вдругсовершенно внезапно она сердцем почувствовала, что Эдвард, настоящий Эдвард,вернулся. Он улыбнулся ей.

— Вы что-то говорили, Мидж. Простите, я не слышал. Я думал одругом…

— О нет, ничего особенного. Я просто советовала вам сестьближе к огню.

Затрещали, разгораясь, еловые шишки. Они пылали ярким чистымпламенем.

— Красивый огонь! — сказал Эдвард, протягивая ладони к жаруочага.

— В Айнсвике мы всегда бросали в огонь еловые шишки.

— И сейчас там их всегда целая корзина стоит около камина.

Мидж, прикрыв глаза, представила себе Эдварда в Айнсвике.Она ясно видела, как он сидит в библиотеке, в правом крыле дома. Перед одним изокон там росла магнолия… После обеда, если светило солнце, там все было залитозеленым и золотым светом. За окнами виднелись лужайка и высокая секвойя,стоящая как часовой. А если взглянуть направо — большой бук. Айнсвик… Ейказалось, что она вдыхает нежный запах магнолии, видит ее красивые белые цветы,будто сделанные из воска… Эдвард сидит перед огнем в большом кожаном кресле, скнигой в руках. Время от времени он смотрит на пламя камина и мечтает… оГенриетте.

Мидж пошевелилась и спросила:

— Куда пошла Генриетта?

— К пруду.

— Зачем?

Вопрос удивил Эдварда.

— Моя маленькая Мидж, я думал, что вы знаете… или по крайнеймере догадываетесь… Она была очень привязана к Джону.

— Конечно, я это знаю. Но я не понимаю, почему она прилунном свете идет туда, где его убили. Это на нее не похоже! Она не склонна кмелодраме!

— Чужая душа — потемки. И Генриетта здесь не исключение.

Она нахмурила брови.

— Эдвард, мы с вами знаем Генриетту годы и годы!

— Она изменилась.

— Не настолько! Я не верю, что можно так сильно измениться.

— Генриетта изменилась.

— Больше, чем мы?

— Я, к сожалению, остался совсем таким, как прежде. Жаль… Авот что касается вас…

Он внимательно посмотрел на Мидж. Ее темные глаза казалисьему решительными, выражение рта — непреклонным, подбородок — волевым.

— Что касается вас, дорогая Мидж, я хотел бы видеть васчаще!

Она улыбнулась.

— Это так трудно сейчас, сохранить отношения… Хлопнулавходная дверь. Он встал.

— Люси была права, — сказал он, — день сегодня был оченьутомительный. Пожалуй, я пойду. Спокойной ночи, Мидж.

Вошла Генриетта. Мидж повернулась к ней:

— Что вы сделали с Эдвардом?

— Что я с ним сделала?

Мысли Генриетты витали где-то очень далеко. Мидж продолжала:

— Когда он пришел, у него был очень странный вид.

— Если вы интересуетесь Эдвардом, Мидж, то почему вы недействуете?

— Что вы хотите сказать? Что я могу сделать?..

— Встаньте на стул и кричите! Неважно, что вы сделаете,только привлеките к себе внимание. Лишь так можно заинтересовать такогочеловека, как Эдвард.

— Вы прекрасно знаете, Генриетта, что Эдвард интересуетсятолько вами.

— Это доказывает, что он не очень умен! Мидж побледнела.

— Я вас огорчила. Простите, я этого не хотела. Но сегодня яненавижу Эдварда.

— Вы его ненавидите? Это невозможно?

— Но это так! Разве вы можете знать…

— Что знать?

— Он мне напоминает то, что мне хотелось бы забыть! —медленно произнесла Генриетта.

— И что бы вам хотелось забыть?

— Например, Айнсвик.

— Айнсвик? Вы хотели бы забыть Айнсвик?

Мидж не могла поверить своим ушам.

— Да, — решительно сказала Генриетта. — В Айнсвике я быласчастлива. Сегодня мне даже думать не хочется о том, что я когда-то могла бытьсчастливой! Неужели вы не понимаете? Я не хочу вспоминать о том, что быловремя, когда я не задумывалась о будущем, когда я была уверена, что жизньготовит мне только радость и счастье. Мудрецы говорят, что не следуетрассчитывать на счастье в будущем! А я — надеялась.

Она резко добавила:

— Я никогда не вернусь в Айнсвик.

— Кто знает?.. — задумчиво произнесла Мидж.

В понедельник утром Мидж, проснувшись, бросила взгляд надверь: сейчас войдет Люси. Она была еще полусонной. Как Люси тогда говорила?..Ах, да! Что ждет трудного уик-энда. Она не ошиблась. Что-то произошло, что-тоочень неприятное, что-то имеющее отношение к Эдварду.

Невозможно, это бред! Неужели она видела Джона,распростертого на берегу пруда, в луже крови?.. Как на обложке какого-тодетективного романа… Фантастический кошмар! Такое может случиться лишь сдругими. Если бы они были сейчас в Айнсвике… Тем более это не могло случиться вАйнсвике.

Медленно до ее сознания дошло, что вчерашнее событие —реальное происшествие, такое, какие описывают в «Ньюс оф де Уорлд», и в немоказались замешанными она сама, Эдвард, Люси, Генри и Генриетта. Как этонесправедливо! Если Герда решила убить своего мужа, то при чем здесь они?