Но могла ли она его убить? Можно ли представить себе, чтопреступление совершила бедная Герда, такая на вид спокойная, бестолковая ибезобидная? Нет, Герда не способна кого-нибудь убить!

Но так рассуждать нельзя! Если исключить Герду, то кто жеубил Джона? Ведь Герда стояла там рядом с трупом с револьвером в руке.Револьвер она взяла в кабинете сэра Генри, а утверждает, что нашла его околотрупа и подняла. Но ведь ничего другого она не могла сказать. Что-то ведь нужнобыло говорить…

Генриетта ее защищает, уверяет всех, что Герда говоритправду. Неужели она не понимает, что единственно возможна версия о том, чтоубила Герда. Вчера вечером Генриетта вообще вела себя очень странно. Наверное,потому, что так любила Джона. Бедная Генриетта! Но пройдет время, и онаутешится. Все забывается. Она выйдет замуж за Эдварда и будет жить в Айнсвике.Эдвард ее всегда обожал, он будет счастлив. На пути к этому частью между нимивсегда вставала сильная личность Джона. Джона больше нет…

Когда Мидж спустилась к завтраку, ее поразила перемена,которая произошла с Эдвардом. Он казался более уверенным в себе, вел себясвободно, не было обычных колебаний и щепетильности. Он беседовал с Дэвидом.

— Чаще приезжайте в Айнсвик, Дэвид! Мне хотелось бы, чтобывы чувствовали себя там, как дома.

Дэвид взял себе побольше конфитюра и уверенно заявил, чтотакие огромные поместья нелепы: их нужно делить на части.

Эдвард улыбнулся.

— Я надеюсь, что это не произойдет, пока я жив. Мои фермерыочень довольны своей судьбой.

— Зря, — сказал Дэвид. — Им не следует быть довольными.

— Если бы «Обезьяны были довольны, что имеют хвост», —вставила Люси. — Это первая строчка стихотворения, которое я выучила, когдабыла совсем маленькой. К сожалению, сейчас я не помню продолжения. Дэвид, выдолжны просветить меня в отношении новых идей! Насколько я понимаю, следуетвсех ненавидеть, но в то же время обеспечивать бесплатной медицинской помощью иобразованием. Даже думать страшно об этих бедных ребятишках, которых безразбора гонят в школы и, нравится им это или нет, дают им рыбий жир. Самая противнаявещь, по-моему.

Мидж заметила, что Люси снова стала сама собой. К Гудженувернулась прежняя поступь. Жизнь продолжалась.

Сэр Генри ночевал в Лондоне в своем клубе и только чтоприехал.

— Все идет прекрасно, — ответил он на вопрос жены. — СекретарьДжона знает свое дело. Она всем занимается. У Герды есть сестра, ей послалителеграмму. — Я знала, что у нее должна быть сестра и что она живет неподалекуот Лондона.

Подошел Гуджен и доложил сэру Генри, что звонил инспекторГрэндж. Дознание назначено на среду, на одиннадцать часов.

— Мидж, — сказала леди Эндкателл, — вам следует позвонить вмагазин и предупредить их.

Мидж медленно направилась к телефону. Ее жизнь до сих портекла так спокойно, так обыкновенно. Как объяснить начальству, что ей нужнопродлить отпуск сверх тех четырех дней, которые ей предоставили. И это потому,что она замешана в дело об убийстве! Немыслимо! Вряд ли такое объяснениеустроит ее директрису.

Мидж решительно взялась за трубку.

Все произошло так, как она предполагала. Гневныйпронзительный голос дрожал от возмущения.

— Что вы мне рассказываете, мисс Хардкастл? Мертвец?Похороны? Вы же знаете, что у меня и так не хватает персонала! Мне нет дела доваших историй. Я вижу — вы там не скучаете!

Мидж рассказала подробности, отчетливо выговаривая слова.

— Что? Полиция? Вы имеете дело с полицией? — визгливозакричали на другом конце провода. Сжав зубы, Мидж продолжала объяснять.Удивительно, в каком грязном свете можно все при желании представить.«Вульгарная полицейская история». Сколько злобы все-таки заложено в людях!

Эдвард заглянул в комнату и хотел сразу же удалиться. Миджзакрыла рукой трубку и взмолилась, чтобы он остался. Его присутствиедействовало как противоядие, и она вернулась к телефонному разговору.

— Но я действительно тут ни при чем, мадам, я же невиновата, если…

Пронзительный голос прервал:

— Интересно, что у вас за друзья? Хорошее вы себе выбралиобщество, где убивают друг друга! У меня большое желание вообще сказать вам,чтобы вы не возвращались на работу! Вы можете испортить репутацию моегомагазина!

Мидж постаралась отвечать спокойно. Через некоторое времяона с облегчением положила трубку Она была совершенно измучена.

— Я звонила в магазин, где работаю, — объяснила она. — Нужнобыло сообщить им, что я не смогу вернуться вовремя… из-за дознания.

— Я надеюсь, все обошлось без трудностей? — спросил Эдвард.— Интересно, что это за магазин. Хочется верить, что ваша работа приносит вамудовольствие.

Мидж устало улыбнулась.

— К сожалению, это не совсем так. Моя директриса — еврейка скрашеными волосами и противным голосом. Она только что наговорила мне массугадостей…

Эдвард, казалось, очень был удивлен.

— Но, малютка Мидж, вы не можете там оставаться! Если уж такнеобходимо, чтобы вы что-то делали, нужно найти должность у симпатичных людей,с которыми приятно работать.

Мидж молча смотрела на него. Как все объяснить? Что он знаето людях, вынужденных зарабатывать себе на жизнь? В ней поднималась какая-тогоречь. Между ней и другими, Эдвардом, Люси, Генри и даже Генриеттой, лежаланепроходимая пропасть. Эта пропасть разделяет тех, кто работает, и тех, ктоведет праздную жизнь, кто не имеет представления о том, как трудно найти работуи как трудно ее сохранить. Конечно, они могли бы ей помочь, и ей не пришлось бызарабатывать себе на жизнь. Люси и Генри охотно приглашают ее к себе. И они, иЭдвард могли бы выделить ей ренту, на которую можно существовать. Только ей нехотелось быть им обязанной. Она с радостью иногда проводила несколько дней вроскошной резиденции Эндкателлов, но старалась сохранить свою независимость. Потем же соображениям она не хотела занимать у них деньги, чтобы открыть своедело.

Она нашла работу в этом магазине. Ее хозяйка вообразила, чтоМидж привлечет сюда своих знакомых. Хитрая женщина разочаровалась: Мидж никогдане советовала своим друзьям приобретать платья у них в магазине.

У Мидж не было никаких иллюзий. Она ненавидела этот магазин,ненавидела мадам Эльфридж, ненавидела свое раболепство перед раздражительными ивечно недовольными покупательницами. Тем не менее, она дорожила своей работой.Где бы она подыскала себе другую? Эдвард воображает, что у нее есть выбор.Смешно! Знает ли он реальный мир? И он, и все Эндкателлы? Она сама Эндкателлтолько наполовину. Иногда, как, например, сегодня утром, ей казалось, чтоничего общего у нее с ними нет. Она была единственной дочерью своего отца. Онавсегда вспоминала его с любовью. Мидж ясно видела его перед собой — седого,усталого… Всю свою жизнь он боролся за то, чтобы поддержать свое маленькоесемейное предприятие. Он хорошо знал, что оно обречено. Это была не его вина.Нельзя остановить прогресс!