– Беги как можно дальше, моя милая, – прошептала она сквозь слезы и поцеловала меня в последний раз. – У тебя доброе сердце, Лилит, никогда не забывай об этом.

Потом она закрыла доски, и я осталась в каморке за печкой совершенно одна. Только маленькое пламя в моей руке дарило мне свет и тепло, когда я слышала, как мама плачет и ходит взад-вперед по дому. Потом стало тихо, и они пришли…

Сейчас они тоже придут. Копыта лошадей, я слышу их стук в снегу. Их крики. Они идут по моему следу так же, как я шла тогда по следам в деревню. Маленькое пламя в моей руке, оно растет и растет. Я чувствую, как сила струится по моим венам.

– У тебя доброе сердце, Лилит.

– Нет, мама, у нас нет сердца.

Я поднимаюсь на ноги и жду всадников.

Когда темнота отступает, первое, что я чувствую, – это запах моря: соль, водоросли и свобода. Затем я чувствую его руки. Он все еще несет меня. Я смаргиваю с ресниц последние тени и поднимаю взгляд на него. Он не смотрит на меня, он упрямо смотрит прямо перед собой. Его лицо закрыто, и мне интересно, ревность ли это или он так или иначе отдалился бы от меня после той ночи, потому что я враг и останусь им до конца.

Я – его цель.

И его оружие.

Я всегда это знала, и все же невероятно больно смотреть в его лицо и не находить любви, которую я так сильно желала прошлой ночью, что мне почти казалось, что я вижу, как она мерцает в глубине его зеленых глаз. Любовь. Не для него. Не для меня.

Я поднимаю руку, нерешительно кладу ее ему на грудь. Слегка помедлив, он коротко смотрит на меня, а потом просто ставит на ноги и оставляет стоять, и я понимаю, что он не хочет со мной разговаривать. Не здесь и не сейчас, а может, и никогда.

Он зовет Ольгу. Она быстро оглядывается, потом ждет его. Рядом с нами шумят волны, разбиваются о пляж.

Будто бы застыв на месте, я смотрю ему вслед. Расстояние увеличивается. Он отдаляется от меня, и я не могу его остановить.

Я поворачиваюсь к морю. Ноги совершенно окрепли, и я могу идти самостоятельно. Моя сила вернулась, как будто никогда и не исчезала.

Могол кажется мне таким далеким, встреча с ним – как восторженный сон. Как нечто совершенно нереальное. Море – оно реально. Я погружаю руки в мокрый песок, ощущаю его возраст и чувствую, как все эти годы проходят мимо меня. И вдруг мне все кажется таким простым. Таким естественным.

Почему мы пытаемся решить головоломки, которые не в силах разгадать? Провидица строит планы. Она направляет судьбу, направляет меня. Впрочем, что есть я, что такое мы по сравнению с землей и ее вековым постоянством? Она была создана давным-давно. Никто не знает, откуда она взялась. Никто никогда не пытался ее понять. Она всегда была и всегда будет. И даже самые могущественные феи не раскроют ее тайну. Нет, однажды мы исчезнем с лица земли, а она будет существовать дальше, все дальше и дальше.

Я слышу тихий ропот отхлынувшей волны, чувствую притяжение моря, которое уносит все с собой в океан, только затем, чтобы потом с удвоенной силой броситься на берег и похоронить пляж под белым слоем пены.

Русалки. Я не могу не думать о русалках. О русалках, которые уже потеряли и которым еще предстоит расстаться с жизнью. Они изгнаны из мира. Изгнаны… все, что от них осталось, – это воспоминания, пока и они не исчезнут, став легендами. Мифами. Пока абсолютно все не перестанут верить в их существование. Они исчезают, как пена на волнах. И ничто не может их спасти. Вода обволакивает мои лодыжки, танцуя с песчинками. Я уничтожила их. Я уничтожила народ, древний, как сама земля.

Вина? Не знаю, чувствую ли я вину.

Я оглядываю серый горизонт, смотрю на бегущие в небе клочья облаков. В небе кружат чайки. Их хриплые возгласы негромко раздаются вдалеке. Оперение у меня под пальто. Я могла бы накинуть его, расправить крылья и позволить ветру унести меня. Как она. И все равно я не стала бы свободной. Потому что есть путь, по которому я должна идти, и я по нему пойду. Она определила его, и я следую ее зову.

Я слышу голос Ольги, она тихо разговаривает с охотником на ведьм. Мать бросила ее, и все же я не могу себе представить, чтобы она однажды перестала думать об Ольге или быть рядом с ней. Так же, как и я с детьми фей, моими сестрами… Я словно слышу, как в груди Ольги бьются два сердца. Ее и матери, которая оставила ее в детстве.

– Ты не можешь… – шипит Ольга, но он прерывает ее.

– Я должен.

– Но…

– У меня нет выбора!

Именно так. Он связан, и я тоже. И жизнь Ольги тоже, кажется, странным образом связана с нашими. У нас нет выбора. Он не может отпустить меня. Я не могу изменить того, кто я есть. И все же мне хочется лишь одного: быть той женщиной, что будет рядом с ним.

На мгновение закрываю глаза и позволяю соленому привкусу моря увлечь меня за собой, позволяю до того момента, прежде чем придет миг двинуться вперед, навстречу концу.

– Давай, – зовет меня охотник на ведьм, и я знаю, что путешествие продолжается. К следующей сестре. Пока не падут они все. Пока наше существование не будет стерто с лица земли. Как пена…

Я следую за ними по пляжу. К северу. Тот, кого мы ищем, находится на севере.

Ольга идет рядом с ним. Она ищет его близости и все же держится на расстоянии. Она ведет себя совсем не так, как тогда в доме охотников на ведьм. Я иду и гадаю, что их связывает. Любовь? Она поднимает голову и смотрит на него. Ее взгляд – в точности как мой! Я отворачиваюсь, не выдерживая внезапной боли. Она любит его, она любит его так же, как и я! Я не могу смотреть, я не могу, и все же я должна следовать за ними.

Волны, и пляж, и пена. Песок, полный жемчуга. Прикованы друг к другу, словно цепью. Плетусь между следами идущей впереди меня пары.

«Охотник на ведьм, – хочу я крикнуть, – охотник на ведьм!»

Ставлю ноги на его следы, иду туда, куда идет он. Но он не слышит моих немых криков.

Кто она? Кто она для тебя? Кто я?

Так и продолжаем мы наш путь без цели. Втроем – но при этом каждый из нас так одинок, как никогда прежде.

Постоялый двор «Ловец снов» расположился на последней вершине крутого утеса. Под ним – бушующее море, над головой – бескрайнее, взбудораженное непогодой небо. Первые капли дождя с шипением падают вниз, пока мы против ветра пробиваемся ко входу.

Лучшие времена этого трактира давно остались позади. Со стен повсюду отслаивается краска. Высокие окна, переходящие с этажа на этаж, давно ослеплены солью, скрывая кошмары комнат от глаз всего мира. Высоко наверху, в смотровой башне, угрожающе клонящейся набок, неутомимо горит огонь. Все здание какое-то кособокое, каждая его деталь выдает многие годы, что ему приходилось выдерживать постоянные бури и шторма. И все же оно стоит, несломленное в своей древней гордости и величественной надменности. С глухими окнами, поблекшим фасадом и огромной черной дверью оно смотрит на нас, и мне кажется, будто здание живет своей собственной жизнью, словно предостерегая меня от того, чтобы приближаться к нему.