– И зачем вы все это рассказываете мне?

– Может быть… мне не нравятся планы Провидицы, – неопределенно отвечает он.

– Вам известны ее планы? – удивленно спрашиваю я.

– Я догадываюсь, к чему все идет. – Его голос не громче шепота. Его магия ползет по моей шее, нежно щекочет меня. И вот она снова на моих губах. Не успеваю я опомниться, как он наклоняется и целует меня. Эффект – ошеломляющий. Все во мне взрывается, губы горят как в огне. Я теряю опору, мои ноги просто подгибаются, но он подхватывает меня, он крепко держит меня в объятиях, пока его магия окружает и полностью окутывает меня. Он целует меня. Безвольно повиснув в его объятиях, я не понимаю, что происходит, и ничего не могу сделать, не могу сопротивляться, не могу думать ни о чем, кроме своих горящих губ и этого обжигающего поцелуя.

И вдруг – все кончено. Могол поворачивает голову, на лице мрачная усмешка.

– Я должен уйти, – вздыхает он и отпускает меня. Лишенная поддержки, я, совершенно одурманенная, беспомощно падаю на землю. Как в тумане я вижу, что он поднимается на свой ковер и исчезает.

Меня трясет, я вся дрожу. Руки, ноги. Пытаюсь встать, но снова падаю на колени. Все во мне словно из резины. Потом я поднимаю голову и вижу, почему могол ушел. Потому что у входа в палатку стоит он, взгляд черный как ночь.

Он просто смотрит на меня и ничего не говорит.

В моем животе нарастает бесконечная, мучительная боль. Я поднимаю руку ему навстречу, но она дрожит так сильно, что я не могу ее удержать.

– Охотник на ведьм, – выдыхаю я.

За его спиной появляется Ольга. Она хмурит брови, потом входит в палатку и хватает меня за руку. Она тянет меня вверх.

– Нужно уходить, – говорит она. – Нужно поторопиться, они скоро начнут нас искать.

Я цепляюсь за ее руку, мои ноги слабы, как трава на ветру. Я едва могу стоять, не говоря уже о том, чтобы идти.

– Что с ней? – с подозрением спрашивает Ольга. Она переводит взгляд с охотника на ведьм на меня. – Что здесь происходит?

Я пытаюсь сделать шаг, но ноги подгибаются, они меня не несут. Ольга подхватывает меня, прежде чем я успеваю снова рухнуть на землю. Внезапно ее взгляд меняется. Она понимает.

– Он был здесь.

– Он? – еле ворочая языком, спрашиваю я.

Она испуганно смотрит на меня. Неужели я вижу в ее глазах этот неприкрытый страх?

– Неудивительно, что она едва стоит. Неужели она не знает, что он делает?

– И что же он делает? – Мои губы все еще горят, говорить мне трудно. Все во мне становится тусклым и серым. Я чувствую себя усталой и измученной. Невероятно усталой.

– Он крадет жизненную силу, ты разве не знала этого?

– Нет, – выдыхаю я и снова оседаю на землю. Ольга пытается меня удержать.

– Давай, возьми ее на руки, нам нельзя терять времени.

Охотник на ведьм. Я чувствую, как он поднимает меня, чувствую его руки. Он не смотрит на меня. Его лицо расплывается у меня перед глазами. Мне становится плохо. Все вращается вокруг меня, все становится серым и черным. На короткий миг я вижу небо, слышу взволнованные возгласы, что разносятся по лагерю, а потом больше не вижу ничего. В объятиях охотника на ведьм мое сознание куда-то уплывает, и я уже не чувствую ничего, кроме него.

Я одна, я так ужасно одинока. Мои ноги холодные и посиневшие. Но они несут меня дальше, по белоснежным лугам и полям, неважно куда, главное – как можно дальше. Я не могу ни о чем думать, и все же мои мысли вращаются так быстро, что мне становится плохо. Я бреду по снегу, без цели и без надежды. Страх следует за мной, словно темная тень, в ногу с ней шагает смерть. Я чувствую их рядом со мной: страх и смерть. Где-то позади нас уже давно погасли костры и ветер унес дым. Никто и не вспомнит о маленькой деревушке на холмах. Так, словно ее никогда и не было. Только в моей голове, в моей голове, она продолжает жить, она живет и умирает, снова и снова. И пока я бреду по заснеженным лугам, оставляя на снегу своими блестящими ботиночками крошечные следы, в моей голове звучат нескончаемые крики.

– Мама, – бездыханно шепчу я, зная, что она больше никогда мне не ответит.

– Ну что, малышка, заблудилась?

Позади меня останавливается лошадь, верхом на ней сидит мужчина. Я не смею обернуться.

– У меня болят ноги, – скулю я. – Мне так холодно.

– Где твоя мама? – спрашивает он, и его голос такой добродушный. Такой добродушный, что все во мне кричит, чтобы он взял меня на руки, обнял и сказал, что все будет хорошо.

Слезы, которые я так отчаянно подавляю, текут по щекам. Я всхлипываю, а потом оборачиваюсь и смотрю на него. И благожелательное выражение на его лице тут же сменяется ужасом. Лошадь шарахается в сторону.

– Чертово отродье, – выдыхает он. В следующий миг мужчина разворачивает лошадь и скачет прочь. Я, плача, остаюсь в снегу и понимаю, что я – то, чего они боятся и ненавидят одновременно.

Я подозреваю, что он вернется, со многими другими, вернется, чтобы преследовать меня.

– Мама, – всхлипываю я и бегу дальше, так быстро, как только могут меня нести ноги. Мое сердце бьется у самого горла, слезы текут из глаз, горят на моих щеках. Я боюсь, я ужасно боюсь. Я спотыкаюсь, скольжу по небольшому склону, лечу вниз кувырком. На мгновение становится неясно, где верх, а где – низ. И вот я лежу на снегу, смотрю в ярко-синее небо.

– Мой маленький снежный ангел, – чудится мне шепот мамы.

Я вытягиваю руки, как она мне показывала прошлой зимой. Я рисую себе крылья, крылья снежного ангела и не хочу ничего, кроме как улететь к ней.

Мне холодно, так ужасно холодно.

Раньше… раньше она растирала мне ноги, терла их, пока синева не исчезала, пока холод не ослабевал. Она пела для меня. Она держала меня за руку. Она целовала меня, перед тем как уложить в постель. И незадолго до того, как мама гасила свечу, мне разрешили поиграть с крошечным пламенем, разрешили приказывать ему плясать, вытягиваться или прыгать. Иногда я создавала из пламени кораблики, которые, покачиваясь, плыли на фитиле свечи навстречу далекой цели. Тогда мама улыбалась. Ее улыбка была печальной.

– Здорово у тебя получается, – каждый раз шептала она, беря меня за руку. Моя маленькая рука терялась в ее большой. – Это наша тайна, мое солнышко, никто не должен ее знать. Обещаешь мне это?

– Мне очень жаль, – задыхаясь, шепчу я и разжимаю руку, вызывая крошечную искру. Она согревает меня, она мягко мерцает. Я заставляю ее расти, пока в моей руке не появляется корабль под парусами, корабль из пылающих искр. – Я раскрыла нашу тайну.

Я не знаю, кто это был, кто видел, как я играла с огнем. Какая-то подозрительная соседка, заглянувшая в окно. Она побежала в деревню. Я слышала ее крики. Слышала, как всхлипывала мама. Она привела меня в наше тайное укрытие. Не успев осознать происходящее, мне пришлось дать ей обещание оставаться там до тех пор, пока все не успокоится. А потом… потом я должна была бежать без оглядки.