Садеас фыркнул:

— Ты скорее дашь кому-нибудь по физиономии, чем всадишь нож в спину. Благословенная прямолинейность...

— Присоединяйся ко мне, — перебил Далинар.

Садеас застыл.

— Ты ведь знаешь, что я тебя не предам. Ты доверяешь мне, как никто. Давай попробуем вместе сделать то, что я предлагал другим великим князьям. Отправляйся со мной штурмовать плато.

— Не сработает. Нет никаких причин брать на штурм несколько армий. Я и сам оставляю в лагере половину войска. Больше одной на плато просто не поместится.

— Да, но ты подумай, — продолжил уговоры Далинар, — что, если мы попробуем новую тактику? У тебя быстрые мостовые расчеты, но мое войско сильнее. Что, если ты пойдешь на плато первым, чтобы отвлечь паршенди? У тебя будет одна задача — продержаться, пока не прибудет моя медленная, но сильная армия.

Садеас призадумался.

— Садеас, это может означать осколочный клинок.

Взгляд собеседника сделался алчущим.

— Знаю, ты сражался с осколочниками-паршенди, — быстро проговорил Далинар, хватаясь за ускользающий шанс. — Сражался... и проиграл. Без клинка ты в невыгодном положении. — (У осколочников-паршенди была привычка удирать вскоре после вступления в битву. Обычные копейщики не могли их убить, разумеется. Чтобы прикончить осколочника, требовался другой осколочник.) — В прошлом я убил двоих. Но возможность подворачивается нечасто, поскольку я не могу добираться на плато достаточно быстро. Ты можешь. Вместе мы станем чаще выигрывать, и я добуду клинок для тебя. Мы это сделаем! Вместе. Как в старые добрые времена.

— Старые добрые времена... — меланхолично повторил Садеас. — Хотел бы я увидеть Черного Шипа снова в деле. Как мы поделим светсердца?

— Две трети тебе. Поскольку по количеству побед на плато у тебя результаты в два раза лучше моих.

Садеас продолжал размышлять:

— А осколочные клинки?

— Если найдем осколочника, мы с Адолином с ним разберемся. Ты получишь клинок. — Он вскинул палец. — Но я заберу доспех. Для сына, Ренарина.

— Инвалида?

— Тебе-то что? — парировал Далинар. — У тебя уже есть доспех. Садеас, мы в состоянии выиграть эту войну. Начав действовать со­вместно, мы сможем привлечь остальных и подготовить полномасштабную атаку. Разрази меня гром! Может, она нам и не понадобится. У нас две крупнейшие армии; если придумаем, как застигнуть паршенди на достаточно большом плато, где смогли бы разместиться наши войска целиком, окружить их, чтобы не сбежали... то, не исключено, нам удастся нанести им такой удар, что все это закончится.

Садеас поразмыслил еще немного. Потом пожал плечами:

— Ну хорошо. Пришли мне подробности с гонцом. Но позже. Я и так уже пропустил почти весь сегодняшний пир.

«Женщина сидит и выцарапывает собственные глаза. Дочь королей и ветров, варварка».

Дата: палахеван, 1173, 73 секунды до смерти. Объект: бродяга, пользующийся некоторой известностью из-за умения красиво петь.

Через неделю после гибели Данни Каладин стоял на другом плато и наблюдал за разворачивавшейся битвой. На этот раз ему не пришлось спасать умирающих. Они умудрились прибыть до паршенди. Редкая и счастливая случайность. Армия Садеаса теперь удерживала центр плато, защищая куколку, которую несколько солдат пытались вскрыть.

Паршенди неустанно прыгали через шеренги, атакуя тех, кто трудился над куколкой. «Их окружают», — подумал Каладин. Это выглядело неважно, и обратный путь в лагерь обещал быть ужасным. Солдаты Садеаса делались невыносимыми, когда прибывали вторы­ми и получали отпор. Но потерять светсердце после того, как они оказались здесь первыми! Их досаде не будет предела.

— Каладин! — позвал кто-то. Он резко обернулся и увидел приближавшегося Камня. Неужели кого-то ранило? — Ты это видел? — спросил рогоед, тыкая пальцем.

Каладин повернулся в указанном направлении. На смежном плато появилось новое войско. Каладин вскинул брови; над шеренгами трепетали синие знамена, и солдаты были точно алети.

— Припозднились немного, да? — спросил Моаш, подходя к Каладину.

— Такое бывает, — ответил Каладин.

Время от времени у плато, куда Садеас добрался первым, появлялся другой великий князь и разворачивал свои войска, увидев, что его опередили. Но обычно для этого ему не требовалось подходить так близко.

— Это знамя Далинара Холина. — К ним присоединился Шрам.

— Далинар... — уважительно повторил Моаш. — Говорят, он не использует мостовиков.

— Как же он пересекает ущелья?

Вскоре ответ сделался очевидным. Войско сопровождали громадные, похожие на осадные башни, мосты, которые тянули чуллы. Они грохотали по неровным плато, частенько объезжая глубокие трещины в камне. «Должно быть, это ужасно медленно», — подумал Каладин. Но зато солдатам не требовалось приближаться к расщелине под обстрелом. Они могли прятаться за этими мостами.

— Далинар Холин, — сказал Моаш. — Говорят, он настоящий светлоглазый, как те, что были в старые добрые времена. Человек чести, чье слово — закон.

Каладин фыркнул:

— Я видел множество светлоглазых с точно такой же репутаци­ей, и все они меня разочаровали. Я как-нибудь расскажу про светлор­да Амарама.

— Амарам? — переспросил Шрам. — Осколочник?

— Ты об этом слышал? — удивился Каладин.

— Конечно! Я так понял, он скоро будет здесь. Об этом во всех тавернах говорят. Ты видел, как он добыл свои осколки?

— Нет, — негромко проговорил Каладин. — Этого никто не ­видел.

Армия Далинара Холина пересекала плато к югу, с удивительной целеустремленностью направляясь прямиком к полю боя.

— Он атакует? — изумился Моаш, почесывая в затылке. — Может, решил, что Садеас проиграет, и хочет попытать счастья, когда тот отступит.

— Нет. — Каладин нахмурился. — Он присоединяется к битве.

Лучники-паршенди переместились, чтобы вести огонь по войску Далинара, но их стрелы отскакивали от панцирей чуллов, не причиняя никакого вреда. Группа солдат распрягла чуллов и принялась толкать мосты к ущелью, в то время как лучники открыли ответный огонь.

— Вам не кажется, что на этот раз Садеас взял с собой меньше солдат? — К компании присоединился Сигзил. — Возможно, это все спланировано. Может, потому он и подставился, позволил себя окружить.