с семьей дяди. Просто… не захотела. И вот я подумала… мне некуда идти, и может быть, ты знаешь кого-то… знаешь кого-то, кто мог бы взять меня на работу? Все равно кем, я много чего умею.

– Ой, дурочка… А почему раньше не говорила? Где ты живешь?

– Пока не знаю, нигде. Ну, это не важно, придумаю.

– Погоди, ну дай мне какой-нибудь номер телефона, чтобы я могла с тобой связаться.

– Говорю же, я пока не знаю, где остановлюсь. Сниму сегодня какую-нибудь дешевую гостиницу.

Я знала, что Анна непременно пустила бы меня к себе, если бы не жила в такой крошечной квартирке.

– Но я же могу прийти позже, когда устроюсь, и сказать тебе номер телефона. А ты позвонишь, если что-то подвернется.

– Ладно, давай так. Будь, пожалуйста, осторожнее… Ты справишься сама, уверена?

– Да перестань, все будет отлично! – Все это время привратник улыбался идиотской ухмылкой. – Ладно, я пошла… попозже еще зайду.

С чувством, что в этом городе у меня все-таки есть друг, я вышла на залитую солнцем улицу. Пока придется жить на ту скромную сумму, которую я успела скопить, работая на дядю. Но раз сейчас я самостоятельная женщина, мне нужно купить какой-нибудь приличный наряд, а заодно и настроение себе поднять. Вот почему из посольства я отправилась прямиком на Оксфорд-стрит, на которой было несколько огромных универмагов. Я была там, когда только прилетела в Лондон, – тетя Маруим посылала нас туда с Басмой купить мне теплой одежды. Не знаю ни одного человека, устоявшего перед пестрыми прилавками и элегантными манекенами в «Селфриджес». Лично меня пьянила сама мысль, что ты можешь вдоволь насмотреться и перемерить все эти великолепные наряды, попробовать любой фасон, цвет и ткань – даже если они тебе не по карману. И самое главное – не нужно ни от кого прятаться или тайком пробираться к шкафу тети или дяди.

Не знаю ни одного человека, устоявшего перед пестрыми прилавками и элегантными манекенами в «Селфриджес».

Воодушевленная на модные подвиги, я уверенно прошла в зал и завладела вниманием двух продавщиц. Активно жестикулируя и объясняясь на ломаном английском, я гоняла их взад-вперед по магазину: ярче, длиннее, короче, уже, шире. К концу марафона моя примерочная сама превратилась в модный бутик – вокруг нее грудились десятки отвергнутых мною вещей. Продавщицы смотрели на меня с надеждой:

– Ну, дорогая, что-то же вам понравилось?

Но я не могла вот так просто расстаться со своими драгоценными фунтами – вдруг в другом магазине я встречу платья посимпатичнее?

– Спасибо, но сегодня я все-таки без покупок. Но большое вам спасибо!

Бедные продавщицы! Сколько осуждения было в их взгляде. Я же уверенно прошла к выходу и стала планомерно обходить каждый квадратный метр магазинов на Оксфорд-стрит. В тот день я нигде и ничего не купила, хотя удовольствия от примерок получила огромное. Пока я перемещалась из одного магазина в другой, начало вечереть, и теплый весенний воздух сменился вполне себе лондонской промозглостью. Где же я буду ночевать?

Мы обе скучали по родине и семье, но что нам там было делать? Ждать, пока тебя продадут за пару верблюдов? Стать собственностью мужчины, которого ты до свадьбы ни разу не видела?

С этой мыслью я зашла в очередной магазин и увидела у прилавка со свитерами симпатичную африканку. Она была очень похожа на сомалийку, и я решила с ней познакомиться. Немного помявшись в нерешительности, я взяла в руки свитер и, улыбнувшись, обратилась к ней по-сомалийски:

– Весь день пытаюсь что-то купить, но никак не могу выбрать что-то одно. А перемерила я, наверное, всю Оксфорд-стрит!

Мы быстро разговорились – Хальву (так звали эту девушку) оказалась очень общительной и смешливой.

– Варис, а где ты живешь, чем занимаешься?

– Ой, только, пожалуйста, не подумай, что я сумасшедшая. Я нигде не живу, еще не успела придумать. Последние четыре года я жила с родственниками, но сегодня они уехали обратно в Сомали, а мне не захотелось.

В глазах Хальву я увидела сочувствие и понимание. Она и сама многое пережила, как я потом узнала. Мы обе скучали по родине и семье, но что нам там было делать? Ждать, пока тебя продадут за пару верблюдов? Стать собственностью мужчины, которого ты до свадьбы ни разу не видела?

– Мой дядя был послом Сомали в Англии, и мы жили в большом особняке. Но теперь будет другой посол, и утром меня прогнали из дома. Вот брожу теперь по магазинам, думаю, что делать.

Хальву резко взмахнула рукой, прерывая мои объяснения.

– Слушай, здесь совсем рядом общежитие ИМКА, я живу там. Моя комната, конечно, тесновата, но сегодня ты точно можешь переночевать у меня. Правда, у меня комната без кухни, поэтому, если захочешь что-нибудь приготовить, придется идти на другой этаж.

– Класс, спасибо большое! А ты уверена, что никаких проблем не будет?

– Конечно. Пойдем, пойдем. Все равно у тебя нет других вариантов.

ИМКА размещалась в кирпичной новой многоэтажке. Комнатка Хальву и правда была крошечной: двуспальная кровать, полоска для книг и огромный шикарный телевизор, который она приобрела самостоятельно.

– Ой, а можно я телевизор посмотрю?

Халву посмотрела на меня как на дикарку:

– Ну, конечно, включай.

Я села прямо на пол перед телевизором и с жадностью наблюдала за происходящим на экране. Наконец могу смотреть его, не таясь и прячась по углам.

– Варис, ты что, не смотрела телевизор у дяди? – удивленно спросила Хальву.

– «Варис, снова бездельничаешь перед телевизором? – передразнила я сердитый голос тети Маруим. – В доме полно работы, ступай! Мы тебя не на отдых сюда привезли». Иногда я подглядывала за родней сквозь щелочку в двери, когда они собирались в гостиной.

Хальву стала моим гидом в настоящую жизнь. Мы быстро с ней подружились, и в итоге я поселилась у нее. Как-то раз она спросила меня:

– Варис, а почему бы тебе тоже не снять здесь комнату?

– Снимать в одиночку мне не по карману. Мне нужно сначала выучиться, походить в школу, а значит, работать я не смогу. Хальву, ты умеешь читать и писать?

– Да, конечно.

– А я нет. И говорю с трудом. Мне сейчас нужно поучиться, для меня это важнее всего. А если я снова пойду вкалывать по полдня, как все четыре года, у меня не останется времени на учебу.

– Подожди, ты же можешь ходить в вечернюю школу, а работать не на полную ставку, брать полдня. И не ищи сразу чего-то очень классного – не бойся согласиться на что-то временное, типа уборщицы. Это ведь пока учишь язык.

– А ты поможешь мне разобраться со всем этим?

– Конечно!

Найти комнату в общежитии оказалось не так-то просто: желающих было на целый список. Сюда в основном стремилась молодежь – дешевые комнаты, более-менее ремонт, бассейн, тренажерный зал, много общения – чего еще желать? Мне удалось только встать в очередь на комнату, а пока пришлось переехать жить в общежитие напротив – ИВКА. Оно было полной его противоположностью – мрачное здание и среди жителей в основном пожилые люди. Но как временное пристанище вполне было неплохо, тем более что я больше не могла стеснять Хальву.

С работой тоже как-то не ладилось:

– Может, тебе поискать прямо здесь? Зачем далеко ходить?

– Что ты имеешь в виду под «здесь»?

– Да вот же, посмотри, «Макдоналдс» в соседнем доме.

– Но я же не могу там работать. Я не знаю английского, как я буду людей обслуживать? И у меня нет разрешения на работу.

Но Хальву знала, как справиться