вклиниться в их разговор ради моего пустякового вопроса. Дядя с тетей этого бы явно не одобрили. Как-то раз я улучила удобный момент, когда Иман уже была в своей комнате. Я заглянула к ней перед сном и спросила, не нужно ли ей чего-нибудь.

– Да, принеси, пожалуйста, чашку травяного чая.

Я быстро сбегала на кухню и вернулась с подносом. Поставив его на прикроватный столик и глубоко вдохнув, я робко начала разговор:

– Знаешь, а у меня столько твоих фотографий! – В комнате стояла гробовая тишина и было слышно лишь, как тикает будильник. – Я тоже хочу стать моделью. Как у тебя это получилось? Трудно было? Как ты начинала?

Не знаю, чего я конкретно ждала – взмаха волшебной палочки? Я еще толком не понимала, мое это желание или навязанное разговорами тетиных подруг. В любом случае это все было слишком далеко от меня. У меня было полно насущных проблем, типа завтраков и уборки, и они меня заботили сильнее всего.

Мне на тот момент было шестнадцать, я жила в Лондоне уже два года. Он перестал быть мне чужим, и я даже привыкла к тому, как западные жители измеряют время – шел тысяча девятьсот восемьдесят третий год.

Тем летом умерла сестра дяди Мохаммеда, и он забрал ее маленькую дочь Софи на воспитание к себе. Дядя записал ее в школу при церкви Всех Душ, что находилась в паре кварталов от нас, – отводить и встречать Софи должна была я.

Я часто думала: у Иман ведь все получилось. А она тоже сомалийка, как и я. Может, и я смогу?

Одним утром, когда Софи только поступила в школу, я заметила, что всю дорогу за мной наблюдает какой-то незнакомый белый мужчина лет сорока. У него была необычная прическа – хвостик, как у женщины. Он разглядывал меня довольно нахально и даже не пытался скрыться. Когда я оставила Софи у дверей школы, он подошел ко мне и попытался заговорить – но я так и не выучила английского, поэтому ничего не поняла. Настойчивость этого мужчины меня напугала, поэтому я потупила глаза и убежала. Так с тех пор и повелось: я провожала Софи школу, а белый мужчина ждал меня, чтобы попытаться заговорить.

По пути домой Софи часто рассказывала мне о подруге, своей однокласснице. Но я никогда толком не слушала. Однажды Софи задержалась с занятий, играя с какой-то девочкой, и я ждала ее у ворот.

– Варис, привет! А вот и моя подруга, помнишь, я тебе рассказывала?

Позади девочек стоял тот самый тип! Мужчина с хвостиком, который преследовал меня весь год. Он был отцом подруги Софи. Я занервничала и попыталась быстрее сбежать.

О Аллах, он меня выследил! Сейчас он наплетет тете всяких небылиц про меня – что я флиртовала с ним или вообще переспала. Или он обвинит меня в воровстве.

– Да, да, Софи. Пойдем уже.

Хвостатый, однако, не торопился нас отпускать. Он наклонился к Софи и что-то сказал ей по-английски.

– Софи, не стоит разговаривать с этим человеком, пойдем! – сказала я и потянула за собой.

– Варис, он спрашивает, говоришь ли ты по-английски.

Я отрицательно замотала головой, не сводя глаз с собеседника. Он еще что-то сказал Софи.

– Он хочет задать тебе один вопрос.

– Передай ему, что я не собираюсь с ним разговаривать! Пусть он вообще идет… – Я все-таки сдержала себя и не нагрубила, это было бы неприятно его дочери. – Все, Софи, мы уходим!

Я бы и забыла об этом эпизоде, не случись кое-чего поинтереснее через несколько дней. Я, как обычно, отвела Софи в школу и занималась своими домашними делами. Раздался звонок в дверь, но я не успела до нее добежать – тетя отворила первой. Я не могла поверить своим глазам! В двери стоял тот Хвостатый! О Аллах, он меня выследил! Сейчас он наплетет тете всяких небылиц про меня – что я флиртовала с ним или вообще переспала. Или он обвинит меня в воровстве.

– Здравствуйте, вы кто?

– Прошу прощения за беспокойство, меня зовут Малькольм Фейрчайлд. Мне нужно кое-что обсудить с вами.

– Что же?

По интонации голоса тети я поняла, что она раздражена.

От греха подальше я спряталась наверху. Через несколько минут я услышала, как с грохотом захлопнулась дверь, а тетя гневно метнулась на кухню, видимо пытаясь найти меня.

– Тетя, кто это был, что случилось?

– Даже не знаю, что и думать. Какой-то мужчина рассказывал мне, что долго наблюдал за тобой… Что-то говорил про то, что хочет тебя фотографировать. – В тетиных глазах сверкали маленькие молнии.

– Тетя, но он же сам подходил ко мне! Я пыталась от него сбегать, я даже ни словечка ему не сказала.

– ЗНАЮ! Он поэтому сюда и пришел. – Тетя решительно направилась в другую комнату. – Не волнуйся, я сама с этим разберусь.

Тетя не рассказала мне, о чем именно они разговаривали, но, судя по тому, как разгневана она была, я решила, что он предлагал какие-то неприличные снимки.

Интуиция мне подсказывала, что эта визитка еще мне пригодится, поэтому я понадежнее спрятала ее в своих вещах.

С той истории Малькольм Фейрчайлд не пытался со мной заговорить – если мы вдруг встречались у школы, он просто вежливо улыбался. Однажды только он подошел, молча протянул мне свою визитку и ушел прочь. Я засунула ее в карман и всю дорогу до дома ругала его на чем свет стоит – вот свинья какая, и ведь осмелился!

Дома я тут же метнулась наверх, в ту часть дома, где были детские спальни – наше укрытие от взрослых.

– Басма, смотри! – вскликнула я, протягиваю карточку. – Помнишь, я тебе рассказывала про Хвостатого? Ну, который преследовал меня. Смотри, что он мне сегодня дал. Что здесь написано?

– Написано, что он фотограф.

– Это понятно, но что он за фотограф?

– Фотограф-стилист.

– Стилист? Значит, он все-таки фотографирует людей в нарядах? И меня хотел так сфотографировать?

– Варис, я не знаю, – устало вздохнула Басма. – Правда, я не знаю.

Я снова отвлекала Басму от книг, да и помочь она действительно не могла. Интуиция мне подсказывала, что эта визитка еще мне пригодится, поэтому я понадежнее спрятала ее в своих вещах.

Я уже говорила, что Басма была моим единственным соратником в доме и всегда старалась мне помочь. Больше всего я благодарна ей за помощь с историей с ее родным братом Хаджи.

Хаджи – второму сыну дяди – было двадцать четыре года, он учился в университете вместе с Абдуллой. Хаджи был очень добр ко мне и всячески опекал меня. Он постоянно спрашивал, не нужна ли помощь с уборкой, или, если он шел на кухню за чаем, всегда спрашивал, не принести ли мне тоже. Мне была приятна его забота, он часто развлекал меня шутками, пока я убиралась в доме. Порой, когда я убиралась в ванной, он поджидал меня и в шутку преграждал путь: стоял в проеме и не давал выйти.

– Ну, Хаджи, пусти же, – смеялась я, пытаясь пролезть под его рукой.

Так продолжалось довольно долго, но, несмотря на вроде бы безобидный характер его шуток и поведения, что-то меня смущало. Порой я ловила на себе его задумчивый грустный взгляд, иногда он становился слишком близко, и внутри у меня все сжималось. Я старалась не обращать на это внимания, списывая все на мои предыдущие дикие истории с мужчинами. «Варис, ну что ты в самом деле. Хаджи же твой брат, он не может ничего такого думать про тебя», – убеждала себя я.

Но вскоре я поняла, что