И вдруг она поняла. Это случилось неожиданно, как озарение. Ей и раньше были присущи нестандартные догадки, обрывки мыслей, всполохи ментального хаоса, блуждающего в потемках сознания. Не отводя взора от голубых глаз старика, она утвердительно проговорила:

– Вам удалось сбежать домой в Красноярск, к жене и дочке. Но потом почему-то вернулись назад. Так ведь можно сделать, точно?! Нырнули в озеро на рассвете, и в дамки! Я угадала?!

– Потянули детки за веревку, а из будки вылезла злая собака… – задумчиво проговорил Иван.

– Что вас заставило вернуться сюда назад?!

– Они…

– Кто они?! Эти – люди? Бакланы? Смерды?! Или втюрились в местную шалаву? Иван святой, черт вас раздери! – Даша не могла совладать с приступом гнева. Она кричала, одержимая яростью и страхом. Страхом остаться в этом мире навечно, где демоны-трояны пользуются людскими телами, как прокатными автомобилями, а излюбленным занятием представителей правопорядка являются истязание сограждан. Иррациональный мир, лишенный зачатков нравственности. Здесь в порядке вещей нагота на улицах и прилюдные совокупления, а купола храмов украшает свастика. Безумный мир, где люди проживают судьбы картонных персонажей, раскрашенных марионеток, но страдания и боль реальны. Чертов мир теней! Кажется, тронь его, и он рассыплется вдребезги, но эта реальность прочнее алмаза!

Иван подождал, пока вспышка гнева иссякнет, и спокойно проговорил:

– Они – это жители Петрополиса. Ты успела заметить несообразность их поведения, но не обратила внимания на чистоту и искренность. Они словно малые дети, которых прежде времени научили говорить, стрелять из арбалетов, убивать и совокупляться. Они были лишены учителей, но нравственный закон, заложенный Создателем, заставляет их совершать благо. Средь частокола зла ты не сумела увидеть ростки любви! – Он смотрел на нее глазами безумца или святого.

– Вы сумели покинуть Петрополис, Иван! – утвердительно сказала Даша.

– Ты права…

– Вы пожалели этих людей и поэтому вернулись назад.

– Зачет! – улыбался старик. – Хотя ты называешь одну из причин. – Он сделал нажим на слове «одну». – И не самую главную причину…

– Не могу понять, на что вы рассчитываете? – вздохнула девушка. Вспышка гнева прошла без следа. Она не могла сердиться, глядя в эти детские глаза. Но и понять и принять его выбора не могла. – Я видела троянов. Убедилась в могуществе полицейской машины. Вас уничтожат!

– Если бы могли уничтожить, давно бы сделали это!

– Для меня все слишком сложно. Я простая питерская девчонка, меня ждет жених, и я хочу вернуться домой! Не гожусь я на роль героини!

– Я пришел вовсе не для того, чтобы убедить тебя здесь остаться! – воскликнул Иван.

– А для чего?!

– Ты хочешь вернуться домой. Понятное желание! Но вот в чем загвоздка. Ты умудрилась задеть чувства трояна, похитив у его любимца амулет, а они забрали твой нательный крестик. У демонов имеется своя иерархия. Куда попадет ценная находка?! Поразмысли!

– К шефу… – неуверенно ответила Даша.

– Верно мыслишь.

– Что от меня требуется?

– Сущие пустяки! Надо будет сгонять за крестиком в Гадес.

– Мир демонов?

– Некоторые богословы именуют сию обитель адом. Все, мне пора, Даша!

Он тяжело поднялся, в лачугу вошли двое высоких мужчин. Они были одеты в длинные плащи, на головах – капюшоны, скрывающие лица.

– Как найти дорогу в этот чертов Гадес? – отчаянно закричала Даша.

– Пожалуйста, не упоминай так часто ненужное слово!

– Ну вас к лешему, Иван! Рассуждаете, как моралист-церковник!

Она ждала конкретных указаний, как выбраться из этого гребаного мира, а старик несет околесицу, словно попик из прихода!

– По какому принципу ведется прослушка телефонных разговоров? Существуют кодовые слова – «президент», «бомба», «террорист» и так далее. Система слежения включается на эти слова.

– В Гадесе слышат, когда я упоминаю нечистую силу?

– Общий принцип таков…

– Еще один вопрос. – Даша пыталась задержать этого странного человека хоть на мгновение, не желая утратить связующую нить с родным домом.

– Спрашивай!

– Там в подвале у бакланов я видела скамейку. Такие же стояли у нас в Летнем саду. Раньше стояли! На той скамейке вырезано мое имя и сердце… – Она попыталась усмехнуться. – Это ведь совпадение, скажите? Мало ли девушек с именем Даша на свете? Совпадение?!

Старик отрицательно покачал головой:

– Мир слишком скуп, чтобы позволять себе такую расточительность, как совпадения. Во всем заложена логика и смысл. Для мироздания и вечности жизнь мошки имеет великий смысл.

– Вы можете отвечать конкретно?!

– Я не знаю, откуда взялась скамейка с твоим именем. Думаю, ты скоро сама поймешь… В Петрополисе обитают проводники. Их зовут пасюками. Особая каста. Люди, умеющие прогрызать границу между мирами, как ловкие крысы. Один такой проводник встречал тебя по прибытии сюда. Фалалей, хотя раньше его звали Косьян, но проводники часто меняют имена, как шпионы – пароли. С ними непросто договориться, но ты – умная девушка. Как знать, быть может, ты тоже научишься прогрызать дыры в пространстве?!

– Всю жизнь мечтала! – огрызнулась Даша.

– Как знать… – повторил Иван. Он задержался на пороге и медленно, взвешивая каждое слово, как бесценный самородок, проговорил: – То, что ты видишь вокруг, – реальность. И к чему она приведет, одному Господу Богу ведомо…

Общение с Иваном удивительным образом преобразило Дашу. После его ухода она словно второе дыхание обрела. Теперь перед ней стояла четкая, понятная цель. Найти проводника, проникнуть в Гадес, забрать крестик, и шагом марш на историческую родину! Но для начала следовало вжиться в местную тусовку.

Она могла гордиться собой. Завоевала авторитет в среде бакланов, так именовали себя группы криминальных смельчаков, обосновавшихся между Литейным и Каменноостровским районами города. Были еще василеостровские бакланы, выборгские, особняком стояли бакланы кронштадтские. «Лютые псы», согласно меткой характеристике пугливого Грека. Бакланы разговаривали на специфическом сленге, свой сленг имелся также у торговых людей и смердов. Бакланы являлись своего рода оппозицией существующему режиму, но погрязли в бесконечных разборках, дележе территорий и сфер влияний. Помимо крышевания проституции, теневой торговли и контрабанды, они активно вмешивались в ход политической жизни страны, периодически организовывая заказные убийства неугодных лидеров. Не имея конкретной программы действий, они напоминали анархистов. Власти относились к ним настороженно, обыватели боялись, прогрессивные интеллектуалы заигрывали с лидерами сообществ, видя в них героев военной поры. По сути, это было многочисленное племя агрессивных мужчин, не лишенное своеобразного кодекса чести.