– Уходим!

Даша толкнула к проему Грека. Следом прыгнул Гордей. Страшный удар снес с петель массивную дверь. Устав крошить засовы вручную, псы использовали помпу. С улицы донеслись жалобные крики. Ожоги не убивали, но лишали преследователей изрядной доли энтузиазма. Паровые гранаты считались гуманным оружием, их летальность не превышала пятнадцати процентов потерь личного состава.

Беглецы спустились по узкому желобу в подвал. Звонкая немецкая ругань доносилась сверху, псы шли по следу, как стая гончих. Тоненько запела стрела, охнул Гордей.

– Сучья шняга, метко бьют!

Справа за стеной были слышны людской гомон, плач. Перед беглецами открылось просторное помещение, затопленное по щиколотку водой. Дальше чернела дверь и массивный ригельный засов. Тихон двигался, разгоняя волну. Он навалился на поржавевшую стойку, дверь охнула, как строптивая любовница, поддалась. В зыбком мареве сумрака чернел узкий тоннель, тусклые фонари под сводами потолка отбрасывали зловещие тени.

– Рой в гору! – Тихон толкнул в спину раненого товарища. За ним побежал Грек, замыкала шествие Даша.

– Хальт! Хальт, швулле!!!

Полетели стрелы, но Тихон успел захлопнуть дверь, и наконечники расплющились о закаменевшую от времени древесину…

Они бежали по старинному ходу, прорытому еще во времена императора Александра Павловича. Ход шел диагональю, под рекой Фонтанкой, над головами приглушенно шумела река. Сквозь кладку просачивалась вода, под ногами шныряли крысы.

За поворотом объявилась группа маленьких людей. В слабом свете чадящих факелов Даша решила поначалу, что это дети, но разглядела группу вооруженных миниатюрных воинов. Гномы выглядели смешно и немного жутко. Ростом не больше метра, облаченные в нарядные камзолы, на головах – чрезмерно большие шляпы с перьями, кожаные штаны были заправлены в ботфорты. Постановка «Трех мушкетеров» с участием актеров-карликов. Черные дула их огнеметов были направлены на чужаков. Один гном держал на поводке здоровенную крысу, размером с некрупную лайку. Крыса протянула розовый нос, тщательно обнюхала людей, пискнула на ухо хозяину. Человечек поправил роскошную перевязь, приосанился, как бравый кавалер.

– Матадор вас принял за друзей! – Голос у него был как у осипшей старушки. Писклявый, режущий слух. Человечек снял шляпу, отвесил поклон. – Перед вами рыцарь Ордена Чертополоха, Ратибор, сын Валтасара. Приветствую чужестранку и ее друзей!

– Милость за слово! – поклонилась Даша.

– Вас преследуют жалкие недоросли, ничтожны псы, приспешники демонов?

Тихон с опаской покосился на крысу.

– Гуни донесли…

– Доносительство есть мерзейший из людских пороков, его следует приравнять к предательству!

Гном оказался не чужд ханжеской морали. У него было детское сморщенное личико и кулачки, перетянутые младенческими стяжками. В целом рыцарь производил благоприятное впечатление хорошо воспитанного человека.

Сзади послышались глухие удары.

– Псы дверь крушат, милость за доброе слово, инде настигнут! – подал голос раненый Гордей.

– Вам не следует тревожиться! – пропищал Ратибор. – Мои рыцари прикроют своих новых друзей. Мы ведь с вами уже встречались, донна?

В понимании гнома ослепительная улыбка должна была выглядеть именно так. Три съеденных кариесом корешка зубов во рту и обломанные резцы.

– Неужели доблестный рыцарь спасет меня? – Девушка наклонила голову, чтобы скрыть улыбку.

– Сущие пустяки! Отбить очаровательную кошарку от озверелых троянов – одно удовольствие для нашего брата! – пританцовывал Ратибор.

– Могу обещать вечную дружбу!

– Славная речь, учтивая речь! – благосклонно улыбнулся гном. – Нечасто можно услышать мудрые речи от нынешнего люда. Как могу судить, вы пожаловали к нам из Зеленой страны, донна?

– Именно так, рыцарь, из Зеленой страны!

– Много странников прибивает последнее время. Сбывается зловещее пророчество, грядут худые времена. Конь потеет на рассвете, олива цветет в ночь весеннего ветродуя, ветки омелы покрываются слезой. Истинно, грядут худые времена!

Дверь поддавалась под натиском преследователей, прилетели отголоски немецкой брани.

– Догонят, шняги гунявые, дрын им в дышло! – простонал Грек.

– Вы скучаете по родной земле, донна?

– Честно признаться, да! Но пока не вижу способа вернуться домой…

– Возможно, вам хотелось бы встретить достойного кавалера, прелестная донна? – Гном понизил голос на две эротические октавы.

– Как знать… – Даша кокетливо повела бровью.

Мелкий чудик снимает ее в подземном переходе! Не каждая шалава может похвастать подобной популярностью!

– Я одинок! – вздохнул рыцарь. – Никак не найду достойной подруги. А между тем мне уже сто семьдесят шесть лет!

– Что вы такое говорите, Ратибор? Выглядите значительно моложе!

Гном довольно улыбнулся.

– Так приятно было беседовать, но нам пора! – тоже улыбнулась Даша.

– Следуйте по своим делам, донна! Рыцари Ратибора обеспечат вам уход! – Он крутанулся на каблуках.

– А ля гарде! – Тонкий голос набрал силу. – Седью жечь подонков!

Маленькие люди выстроились в ряд, свирепо пискнул Матадор. Из-за поворота появились псы. Запели стрелы арбалетов, но за мгновение до этого огненные лоскуты обожгли раскаленным пламенем вековые стены подземелья, алые блики отбросили извилистые тени на спины беглецов. Крики боли смешались с ругательствами и стонами. Новая порция губительного огня отбросила преследователей назад. Крыса рвалась с поводка, повинуясь команде, маленькие рыцари выхватили шпаги.

– Адванте! Марш!

– Ходу! – скомандовала Даша, и вскоре место схватки осталось позади беглецов…

Гордей отставал. Рана кровоточила, красные капельки оставляли следы, как хлебные крошки Мальчика с пальчик.

– Перекур! – объявила Даша и опустилась на четвереньки. Опасность миновала, и им следовало восстановить силы.

Девушка приложила ладонь к холодной стене, ощутив легкую вибрацию. Далеко наверху Нева несла свинцовые воды. Баржи курсировали между островами круглосуточно, перевозя пассажиров и коммерческие грузы. По выходным дням в хорошую погоду горожане отправлялись на выгул на Васильевский остров. В его прибрежных камышах водилась в изобилии дичь. Зайцы, куропатки, лисы. Охота была любимым занятием обеспеченных господ. Намывные пески украшали симпатичные купальни. Нынешним летом среди петербургских модниц был в моде натуризм – пикантная забава, занесенная из оккупированной Америки. Красотки щеголяли по песчаному берегу в чем мать родила, приводя в восторг праздношатающихся гуляк.

Даша прикрыла глаза. Перед сомкнутыми веками возник образ старца Ивана Архангельского. Он сидел, опустив натруженные большие руки на колени. Руки рабочего, землепашца, горняка и уж никак не провидца. Бакланы шептались, что за его поимку тайные службы обещали неслыханную награду – сто тысяч полноценных марок или пять кило чистейшего серебра.