С вещью. Однажды с ним произошел несчастный случай, и ярешила, что он вряд ли выживет. И вот, когда ночью я сидела у его постели, явпервые подумала о том, что если бы его не стало, то меня никто бы не унижал ине оскорблял. Это было для меня как откровение, Франсуа. Я уже забыла, как это— быть веселой, свободной, счастливой! Впервые в моем сердце затеплился огонекнадежды, как ни прискорбно мне в этом признаться, но ей не суждено былосбыться. Эдвард поправился, и все вернулось на круги своя…

Сара нахмурилась, почувствовав, что открыла Франсуа слишкоммногое, но отступать было уже поздно, и она мужественно продолжала:

— ..Но я уже не могла выносить такой жизни.

Я тайком договорилась с капитаном одного небольшого судна,которое отплывало из Фальмута в Америку, и стала ждать. До отплытия было целыхтри недели, но они тянулись для меня как три года!

Муж продолжал избивать меня, а перед самым моим отъездом онсделал со мной одну ужасную вещь.

И тогда я поняла, что лучше я утону в море, чем буду житьпод одной крышей с этим чудовищем.

Впрочем, если бы я осталась, он бы, наверное, в конце концови сам бы убил меня.

Сара замолчала, уставившись взглядом в пространство передсобой. Ей было немного страшно за свою откровенность с этим постороннимчеловеком. Воспитанные леди должны были молчать о подобных вещах, чего бы этони стоило, но она-то больше не считала себя связанной условностями света. Дабудь они прокляты — эти правила и так называемые приличия, которые заставляют женщинтерпеть побои и насилие! Несомненно, Франсуа умел слушать, а ей надо быловыговориться — давно надо было, так что к лучшему, что она открыла свое сердцеему, а не болтливым бостонским кумушкам.

Но Сара не стала рассказывать ему о своих шести неудачныхбеременностях и о том, что Эдвард заставил бы ее рожать до тех пор, пока она непринесла бы ему сына — или не умерла родами.

Вместо этого она спросила, почему он сам не вернулся воФранцию, а остался в Америке. Узнать об этом ей было интересно, и к тому же онабыла благодарна Франсуа за его присутствие и хотела дать ему возможностьрассказать ей о себе.

— Я остался здесь потому, что полюбил эту страну… Янужен здесь… — негромко сказал Франсуа и замолчал, но Сара слушала его с такимнапряженным вниманием, что он понял, как она изголодалась по общению. Конечно,у нее были два работника, с которыми она могла поговорить, но они оба были ещемальчишками. Саре нужен был равный собеседник — опытный, взрослый, многоповидавший, а Франсуа мог без ложной скромности сказать, что такойразнообразный жизненный опыт, какой был у него, дано приобрести далеко некаждому.

— Во Франции я никому не нужен, Сара. К тому же, еслибы я решился приехать в Париж в период революции, меня бы наверняка казнили.Моя жизнь — здесь. Я уже говорил вам, что приехал в Новый Свет тринадцать летназад… Так вот за все время я ни разу не пожалел об этом. И мне хочется верить,что я сумел кое-что сделать для этой страны и для ее народа.

Как видно, Франсуа совсем не хотел вспоминать о своей жизниво Франции, и Сара понимающе кивнула. Конечно, она не настолько сроднилась сАмерикой, однако и ей мысль о возвращении в Англию казалась дикой. Ее родинаосталась где-то там, в другой жизни, возвращаться к которой ни у нее, ни уФрансуа не было ни желания, ни особенных причин.

— А вы, Сара? — спросил он. — Что высобираетесь делать дальше? Не собираетесь же вы жить здесь отшельницей до концасвоих дней? Вы еще молоды, и, простите мне мою прямоту, тратить оставшиеся вамгоды таким образом по меньшей мере расточительно.

Франсуа был на четырнадцать лет старше Сары, и ему казалось,что он имеет право так говорить, но Сара только улыбнулась его словам.

— Мне уже двадцать пять, не так уж я и молода, —сказала она серьезно. — А что касается моего будущего, то я хочу толькоодного — прожить спокойно оставшиеся мне годы, сколько бы их ни было.Одиночество… оно меня не тяготит. Я не сижу сложа руки, так что скучать мненекогда. Надо подготовиться к зиме — сделать запасы еды, накосить сена дляскота, насушить кореньев и грибов, закупить кукурузы и овощей. На будущий год ясобираюсь надстроить дом… Словом, дел хватит. Самое главное, я абсолютноуверена, что здесь со мной ничего плохого не случится, — закончила онатвердо.

Франсуа сосредоточенно о чем-то размышлял.

— Зима — это еще не самое страшное, — наконецсказал он. — Что вы будете делать, если в окрестностях появится военныйотряд Майами или шауни? Попытаетесь спасти жизни этих двух мальчиков, обменявих на свою?

В его голосе Саре почудилось осуждение, но, заглянув в глазаФрансуа, она поняла, что ошиблась, Тот давний ее поступок — когда она, какмогла, пыталась спасти бывшего с ней солдата — восхитил его, и это восхищениеСара сейчас прочла в его глазах. Прочла и смутилась.

— Но… но ведь мы не представляем для индейцев никакойопасности, — сказала она неуверенно. — Мы им ничем не угрожаем.Неужели они смогут напасть на нас и убить?

Франсуа покачал головой:

— Вы не знаете индейцев, Сара. Нантикоки или вампаногидействительно не причинят вам никакого вреда, но гуроны, могауки или шауни —совсем другое дело. Они могут напасть на вас просто потому, что вы — белые. Каквы сумеете защититься, что будете делать?

— Молиться, — с улыбкой ответила она. —Молиться Творцу, чтобы он взял меня на небо, несмотря на все мои прегрешения.

Она отдавала себе отчет в том, что угроза, о которой онговорит, вполне реальна, однако испугать ее Франсуа не удалось. Сара не верила,что индейцы способны на жестокость ради жестокости, и чувствовала себя в полнойбезопасности в своем уединенном жилище. Да и другие фермеры-поселенцы, скоторыми она общалась, утверждали, что если не лезть на рожон, то вполне можнополадить с индейцами. Впрочем, и они, и полковник Стокбридж обещали немедленноизвестить Сару в случае, если в окрестностях Дирфилда появится какое-нибудьвоинственное племя.

— Вы умеете стрелять? — спросил Франсуа серьезно,и Сара улыбнулась. Он больше не казался ей страшным — она поняла, что обрела влице Франсуа заботливого и верного друга.

— Когда я была маленькой, отец часто брал меня с собойна охоту. У меня даже был маленький самострел, из которого я научилась меткострелять…

По мешку с травой. Когда я стала старше, мне подарилинебольшое ружье, и я с ним вполне освоилась. Только я давно не упражнялась.

Франсуа удовлетворенно кивнул. Теперь он знал, чем он можетпомочь Саре и чему научить.

Будет совсем неплохо, если все окрестные индейцы будутзнать, что эта женщина находится под его особым покровительством. Франсуа несомневался, что слух об этом разнесется быстро и что любопытные индейцыобязательно придут посмотреть на красивую белую женщину, которая живет в лесусовсем одна, — но они ее не тронут. Может быть, они будут следить за нейиздалека, может быть, попытаются торговать с пей, но она будет в безопасности.