— Должно быть, — продолжал между темФрансуа, — с вами произошло что-то… не слишком приятное, если вы решилисьбросить все и начать новую, совершенно другую жизнь. Вы еще молоды, вы знатны,быть может, богаты или были богаты…

Если вы почему-либо не могли жить у себя на родине, вы моглибы блистать в Париже, в Нью-Йорке или в Бостоне. Но вы предпочли Шелбурн…

Он сам не заметил, как начал рассуждать вслух — настолькоего занимала тайна Сары. С самого начала Франсуа пытался найти ответ на вопрос,почему она приехала именно сюда и что искала в Новом Свете. Он догадывался, чтозаставило Сару уехать из Англии, хотя вскользь оброненная полковником фраза,что «ее муж был тот еще тип», на взгляд Франсуа, не могла объяснить всего. Самон был абсолютно убежден, что ни один мужчина, каким бы чудовищем вчеловеческом облике он ни был, не смог бы загнать женщину в такую дыру, какШелбурн, если она сама этого не захочет. Вот почему Франсуа так хотелось знать,нашла ли она наконец то, что искала, счастлива ли она, ведя простую, небогатуюсобытиями жизнь одинокой фермерши-поселенки. Ответ он попытался прочесть налице Сары, но оно было непроницаемым.

Так они незаметно дошли до поляны, на которой стоялбревенчатый дом Сары. Здесь Франсуа следовало бы попрощаться, но он медлил, иСара, глядя на него, тоже заколебалась. Что бы ни говорил этотполуфранцуз-полуиндеец, между ними было совсем мало общего — взять хотя бы то,что он жил с индейцами, а она предпочитала одиночество.

И все же Саре казалось, что он мог бы быть для нееинтересным собеседником. Ей уже давно хотелось послушать какие-нибудь индейскиелегенды и перенять хотя бы некоторые знания и навыки, которые помогаликраснокожим выжить на этой суровой земле.

Задумавшись об этом, она снова посмотрела на мужчину. Франсуауже держал своего коня в поводу, но садиться в седло не спешил. Красноезакатное солнце блестело на его мощных плечах и груди, легкий ветерок игралпером в волосах, и все же в своих штанах из оленьей кожи и мокасинах, расшитыхкрашеными иглами дикобраза, он выглядел скорее живописно, чем устрашающе.

— Не хотите ли поужинать со мной? — неожиданно длясамой себя спросила Сара. — Правда, ничего особенного у меня нет — толькомясное рагу.

Я и мои помощники едим самую простую пищу.

На сегодняшний вечер она приготовила целый котел рагу изкролика и кореньев. Патрик и Джон — ее пятнадцатилетние помощники — происходилииз ирландских семей и были весьма неприхотливы в пище. Единственное, что ихволновало, это чтобы еды было много, и Сара старалась кормить обоих до отвала.С этими юношами она чувствовала себя покойно и уверенно, они были работящими искромными, и Сара в душе была благодарна им за помощь.

Франсуа удивленно посмотрел на нее и кивнул.

— С удовольствием, — сказал он и добавилизвиняющимся тоном:

— Хотя мне немного неловко — я ваш гость, а приехал спустыми руками. По индейскому обычаю, я должен был привезти вам подарок.

Он действительно не собирался гостить у нее — он хотелтолько удостовериться, что у нее все в порядке, и передать привет отполковника, но ее голос был таким искренним, что ему больше всего на светехотелось задержаться здесь.

— Но я же не индианка… — Кивнув ему, Сара прошла вхижину, чтобы разогреть еду и накрыть на стол, а Франсуа расседлал коня, чтобыпокормить и напоить его. Когда он вошел в дом, на нем уже была просторнаярубаха из выделанной оленьей кожи. Косу он распустил, а волосы перехватилтонким кожаным ремешком, свободные концы которого были украшены зеленымистеклянными бусами.

Они сели за стол, и Сара неожиданно почувствовала себяспокойно и уверенно. Ее работники все еще побаивались Франсуа, поэтомупредпочли ужинать на свежем воздухе, и Сара накрыла стол на двоих. Застелив егобелой кружевной скатертью, которую она привезла из Бостона, Сара поставила настол тарелки из глостерского фарфорового сервиза, купленного ею в Дирфилде уодной из гарнизонных дам. Довершали убранство стола свечи в оловянныхподсвечниках, которые Сара зажгла, хотя солнце зашло совсем недавно и в комнатееще властвовали светлые летние сумерки.

За столом они разговаривали об индейских войнах, и Франсуарассказал Саре много интересного о племенах, населяющих эту частьСевероамериканского континента. В основном он говорил о Лиге ирокезов, средикоторых он прожил несколько лет, но он знал кое-что и об алгонкинах, и даже отех небольших племенах и кланах, которые когда-то селились поблизости отДирфилда и Шелбурна. Сара узнала, что, когда тринадцать лет назад Франсуавпервые приехал сюда, многое здесь было по-другому. В лесах жили многочисленныеиндейские племена, но правительство вынудило их переселиться на запад и насевер. Часть их перебралась в Канаду, но многие погибли в пути или в стычках свраждебными племенами.

Теперь, после объяснений Франсуа, Саре стало понятнее,почему индейцы из западных районов ведут себя так непримиримо по отношению кармии и поселенцам. Они сражались за свою землю, это понятно, но онапо-прежнему не могла понять их жестокости в отношении к беззащитным женщинам идетям. Франсуа вполне разделял ее точку зрения. Ему бы хотелось, чтобы междуиндейцами и белыми был заключен мир, однако, несмотря на все усилия, до этогобыло еще далеко.

— В этих войнах не может быть победителей, —сказал Франсуа. — Силой не решить всех проблем.

Война дорого обходится и той, и другой стороне, но в концеконцов индейцы все равно проиграют.

Эта мысль очень огорчала Франсуа, поскольку он очень уважали любил своих индейских братьев. Саре тоже нравилось слушать о них, но ещеинтереснее ей было наблюдать за Франсуа. Неожиданно для себя она обнаружила,что ее гость — человек разносторонний, знающий, много повидавший на своем веку.Сара уже знала, что Франсуа сумел завоевать уважение и авторитет не толькосреди белых поселенцев, но и среди вождей индейских племен.

— Скажите, Сара, почему вы приехали сюда? —неожиданно спросил Франсуа. Сара сама разрешила ему называть себя по имени,едва только они сели за стол. Она не видела в этом ничего предосудительного —светские формальности всегда ей претили, однако в его устах это простоеобращение прозвучало так естественно, почти по-домашнему, что она едва нерастерялась.

— Если бы я осталась в Англии, я бы погибла, —ответила она с обескураживающей откровенностью. — В своем собственном домея была пленницей, рабыней… То есть — в его доме.

Сара умолкла, и ее взгляд затуманился. Потом, заметив налице Франсуа недоумение, она сочла нужным кое-что пояснить.

— Я имею в виду собственного мужа, — сказалаона. — Меня отдали за него, когда мне было шестнадцать. Не скажу, чтобы онбыл мне не мил, но имущественные интересы семей играли, бесспорно, решающуюроль. Эдвард получил в приданое большой кусок земли, а когда отец умер, то всеего земли перешли к моему мужу. — Сара внимательно и серьезно посмотрелаФрансуа в глаза. — На протяжении восьми лет муж обращался со мной как…