Недоумевая, почему такая простая вещь, как поцелуй, требует столькихцеремоний, Александра невольно опустила глаза на сильные длинные пальцы,осторожно сжавшие ее плечи, на безукоризненно белую тонкую сорочку, прежде чемсмущенно взглянуть на Джордана.

– А куда девать мои руки?

Джордан с трудом подавил взрыв смеха, а вместе с ним имногозначительный ответ, так и просившийся на язык.

– А куда бы вы хотели их девать? – поинтересовался он.

– В карманы? – с надеждой предположила Александра. Джордан,на уме у которого было теперь не столько обольщение, сколько стремление невыказать неуместное веселье, тем не менее был вынужден продолжить.

– Я имел в виду, – мягко пояснил он, – что нет ничегоплохого в том, если вы меня коснетесь.

«Не хочу!» – с ужасом подумала она. «Захочешь», – так жемолчаливо пообещал он, верно истолковав мятежное выражение овального личика иухмыляясь про себя. Приподняв ее подбородок, он окунулся в эти широкораспахнутые светящиеся озера, и в груди у него расцвела неизведанная доселенежность – чувство такое же новое для него, как и голос совести… Доныне, покане встретил это неиспорченное, непредсказуемое, безыскусное, простодушное дитя.На мгновение вообразив, что смотрит в глаза ангела, Джордан с неосознаннымпочтением дотронулся до ее гладкой щеки.

– Знаете ли вы, – тихо пробормотал он, – сколько в васочарования и прелести?

Эти вкрадчивые слова вместе с прикосновением кончиковпальцев к щеке и глубоким, бархатистым тембром голоса произвели на Александрутакое же неотразимое впечатление, как и предвкушение будущего поцелуя. Девушкепоказалось, что внутри у нее все словно тает и плавится. Она не могла отвестиглаз от его гипнотического взгляда… и не хотела пытаться. Сама не понимая, чтоделает, Алекс подняла дрожащие пальцы к его лицу, коснувшись щеки точно так же,как перед этим сделал он.

– Мне кажется, – прошептала она, – что вы прекрасны.

– Александра…

Это единственное сорвавшееся с его губ слово было наполненотакой мучительной нежностью, что девушка не смогла сдержать то, что таилось вдуше. Не ведая, что творят с Джорданом робкая ласка и светящиеся чистосердечиембирюзовые глаза, она продолжала по-прежнему едва слышно:

– По-моему, вы так же прекрасны, как «Давид» Микеланджело…

– Не нужно, – из последних сил выдохнул он, припадая к еегубам в поцелуе, не имеющем ничего общего с первым, – исступленном иобжигающем, пылком и безумном. Сильная рука поддерживала ее голову, пальцыласкали чувствительную кожу; другая рука обняла ее талию, прижимая теснее кмужскому телу.

Погруженная в море восхитительных ощущений, Александразатрепетала. Ее руки скользнули по мускулистой груди Джордана, обвили его шею.Девушка, сама того не сознавая, льнула к нему, боясь упасть, и, когда этагибкая, стройная фигурка прильнула к нему, произошло невероятное – искусительпревратился в соблазняемого. Желание изорвалось в Джордане, как только девочкав его объятиях стала неотразимой, манящей женщиной. Его губы неотрывнодвигались с голодной настойчивостью, сминая ее – неопытные и неумелые.Александра, сотрясаемая мощными приливами безумного наслаждения, по-прежнемуцеплялась за него, запустив пальцы в жесткие темные волосы, достигавшиеворотничка, но Джордан продолжал долго, томительно целовать ее и наконецкоснулся языком дрожащих губ, безмолвно уговаривая приоткрыть их.

Александра тихо застонала, то ли от страха, то ли отжелания, но этот робкий звук проник в затуманенное сознание Джордана и тотчасотрезвил его. Снова сжав тоненькую талию, он неохотно поднял голову, глядя впрелестное, потрясенное юное личико, не в силах поверить той страсти, которуюАлекс сумела в нем пробудить.

Опьяненная любовью и желанием, девушка ощутила под ладоньютяжелые удары сердца, уперлась взглядом в чувственный рот, всего минуту назадтак яростно овладевший ее несопротивляющимися губами, и затем посмотрела впылающие серые глаза.

И поняла.

Вот оно. Нечто чудесное. Свершилось. Этот великолепный,загадочный, утонченный, умный человек и есть обещанный дар судьбы. И ейпозволено любить его!

Храбро отбросив мучительные воспоминания о том, какотносился к ней когда-то такой же красивый, загадочный, утонченный человек, ееотец, Александра приняла этот дар со смиренной благодарностью своего преданногосердечка. Не замечая, что к Джордану вновь вернулся рассудок и страстьсменилась раздражением, Александра, просияв бездонными очами, спокойно, даженевыразительно, без стыда и притворного смущения громко сказала:

– Я люблю вас.

Джордан ожидал чего-то подобного.

– Спасибо, – откликнулся он, пытаясь выдать ее слова скорееза обычный комплимент, чем за нежелательное признание, которого он не хотелслышать. Трудно представить, насколько она невероятно, обезоруживающеромантична! И к тому же не понимает, что испытывает всего-навсего вожделение.Ничего больше. Такого чувства, как любовь, не существует – есть лишь различныестепени сладострастия или желания, которые именуют любовью начитавшиесядурацких романов дамы и глупые мужчины.

Он должен немедленно покончить с ее детским увлечением,откровенно объяснив, что не может ответить ей тем же и вовсе не требует от неестоль пылких чувств. Однако проклятая совесть не позволила ранить девочку. Дажеон, закоренелый циник, не был настолько жесток, чтобы намеренно причинить больребенку, глядевшему на него со щенячьим обожанием.

Алекс действительно так напомнила ему щенка, что Джорданмашинально взъерошил ее густые шелковистые волосы и с шутливой торжественностьюобъявил:

– Вы избалуете меня чрезмерной лестью.

Снова погладив ее по голове, он шагнул к выходу, торопясьвернуться к работе.

– Сегодня мне нужно срочно проверить счетные книги бабушки,– резко бросил он. – Увидимся утром.

Александра кивнула и осталась стоять, глядя вслед широкошагавшему Джордану. Утром она станет его женой.

Когда Алекс сказала ему, что любит, Джордан отнесся к этомусовсем не так, как она ожидала, но не важно. В ее сердце кипит любовь, которойхватило на двоих.

– Алекс! – В беседку ворвалась сгорающая от любопытства МэриЭллен. – Я все это время не отходила от окна! Вы так долго пробыли здесь! Онпоцеловал тебя?

Александра рухнула на белую скамью с витыми железныминожками.

– Да…

Мэри Эллен тотчас уселась рядом.

– И ты сказала ему, что любишь?