– Только потому, что не успела разглядеть Генри! – возразилаМэри Эллен.

– А еще за шесть месяцев до того убеждала меня, что лучшеДжека Сандерса в мире нет, и не сводила с него глаз.

– Просто я не удосужилась присмотреться к Джорджу и Генри! –вскричала Мэри Эллен, сбитая с толку странной веселостью Александры.

– Думаю, – пошутила та, – что твое плохое зрение – результатчтения бесконечных любовных романов. Недаром каждый молодой человек в твоихглазах превращается в прекрасного романтического героя!

Мэри Эллен открыла было рот, чтобы яростно запротестоватьпротив такого оскорбления ее вечной любви к Генри Бичли, но тут же передумала илукаво улыбнулась.

– Ты, наверное, права, – вздохнула она, садясь на кровать спротивоположной стороны, и печально добавила:

– Твоего герцога не назовешь симпатичным!

– Вот как? – взвилась Александра, мгновенно бросаясь назащиту Джордана. – Но у него благородное, мужественное и… и очень необычноелицо.

– Неужели? – осведомилась Мэри Эллен, едва сдерживая смех ипритворяясь, что изучает свои коротко остриженные ногти. – Ты не находишь, чтоволосы у него чересчур темные, кожа слишком загорелая, а глаза какого-тостранного цвета?

– Они серые! Прекрасный, редкостный оттенок серого! Неотрывая взгляда от разгневанной подруги, Мэри Эллен деланно-невинно пожалаплечами:

– Но ведь нельзя же зайти так далеко, чтобы осмелитьсяуподобить его греческому богу?

– Греческий бог, подумаешь, – фыркнула Александра. – Ну ужнет!

– В таком случае с кем же его можно сравнить? –поинтересовалась Мэри Эллен, не в силах больше скрывать, как забавляет еестрастная влюбленность Алекс.

Александра смиренно понурилась, признавая поражение.

– О, Мэри Эллен, – благоговейно выдохнула она, – он точнаякопия «Давида» Микеланджело!

Мэри Эллен с мудрым видом покачала головой:

– Ты любишь его. Не отрицай. Твое лицо так и светится приодном упоминании его имени. Ну а теперь скажи, – умоляюще попросила она, –каково это… любить мужчину? Пожалуйста!

– Ну… – протянула Александра, испытывая настоятельнуюпотребность исповедаться, хотя разум взывал к ее рассудительности исдержанности, – это совершенно необычайные, но волнующие ощущения. Когда ясталкиваюсь с ним в холле, чувствую себя точно так же, как при виде папиногоэкипажа, подъезжающего к дому… счастливой, но одновременно боюсь, что выгляжунастоящим чучелом, и переживаю, что он уедет, если я не стану его развлекать ине сумею вести себя как надо, и тогда… потеряю его навсегда.

Мэри Эллен так не терпелось узнать побольше о восхитительныхпереживаниях подруги, что она не задумываясь бросила:

– Не будь глупенькой! Как он может оставить тебя, если выпоженитесь?

– В точности как папа покинул маму. В зеленых глазах МэриЭллен на миг мелькнуло сочувствие, но девушка тут же встряхнулась и просияла:

– Ничего не бойся! Все это уже в прошлом, и, кроме того,через четыре дня тебе исполнится восемнадцать, а это означает, что тыстановишься настоящей женщиной!

– Но я не чувствую себя женщиной, – измученно пробормоталаАлександра, пытаясь облечь в слова все, что так тревожило ее с той минуты, какона встретила человека, похитившего ее сердце. – Мэри Эллен, я не знаю, чтосказать ему. Меня никогда не интересовали мальчики, и теперь я просто не знаю,о чем говорить и что делать. Либо я выпаливаю первое, что приходит на ум, ивыгляжу совершенной дурочкой, либо теряю голову и превращаюсь в соляной столп.Ну как мне быть?

Во взгляде Мэри Эллен блеснула гордость. Все знали, чтоумнее и ученее Александры нет человека в деревне, хотя никто не мог бы назватьее красавицей, но также никто не считал, что у признанной деревенской красоткиМэри Эллен имеется хоть капля мозгов. Говоря по правде, даже родной отец нежноназывал ее своей прелестной маленькой тыквочкой.

– О чем ты говоришь с мальчиками, которые приходят к тебе вгости? – умоляюще продолжала Александра.

Мэри Эллен нахмурилась, пытаясь выказать тонкий ум, всуществовании которого не сомневалась подруга.

– Ну… – медленно протянула она, – я давно заметила, чтомальчики любят говорить о себе и о том, что их интересует. Все, что нужно, –задать подходящий к случаю вопрос, и парень сам заговорит тебя до полусмерти.

Александра в панике воздела руки:

– Но откуда мне знать, что его интересует, и потом, он немальчик, а взрослый мужчина!

– Верно, – кивнула Мэри Эллен, – но мама часто повторяет,что все мужчины, включая моего папочку, в душе остаются мальчишками. Поэтомуделай, как я сказала, – просто расспроси о том, что его интересует.

– Но мне неизвестно, что его интересует, – вздохнулаАлександра.

Мэри Эллен погрузилась в молчание, мучительно обдумываявозникшую проблему.

– Нашла! Его, конечно, волнует все то, о чем так часторазглагольствует отец! Спроси о…

– О чем? – вырвалось у Александры. Она даже подалась вперед,чтобы лучше слышать.

Но Мэри Эллен казалась глубоко задумавшейся. Неожиданно онагромко прищелкнула пальцами и расплылась улыбке.

– Насчет жуков! Спроси, как обстоят дела с урожаем в егопоместье и не одолевают ли жуки молодые посевы. Поверь, человек, в имении котороготакие обширные поля, ни о чем другом просто говорить не может!

Александра нерешительно наморщила лоб и с сомнением покачалаголовой.

– Насекомые – не очень приятная тема.

– О, мужчины совершенно равнодушны к приятным темам. Тоесть, если станешь описывать им шляпку, которую видела в витрине лавки, онипросто увянут на глазах. А уж если осмелишься обсудить платье, котороесобираешься сшить, они скорее всего заснут от скуки!

Александра жадно внимала словам подруги.

– И ни при каких условиях, – сурово велела Мэри Эллен, – нераспространяйся о своем лысом старом Сократе и дурацком Платоне. Мужчиныпрезирают слишком умных женщин. А кроме того, Алекс, тебе нужно научиться флиртовать.

Александра поморщилась, но, зная по опыту, что спорить неимеет смысла, промолчала. Мальчики и молодые люди всех возрастов так и липли кМэри Эллен и наведывались в дом О'Тулов в надежде перекинуться с ней хотьсловечком, поэтому от советов подруги вряд ли стоило отмахиваться.