время до начала банкета да как-то отвлечься от голодных спазмов в желудке, пошли пройтись вдоль обского берега. Солнце уже клонилось к горизонту, жара заметно спала и подул прохладный ветерок. За песчаным пляжем мы увидели Ампирова в компании двух крашеных блондинок лет под пятьдесят, которые слушали его с нескрываемым любопытством, время от времени кокетливо взвизгивали и заливались призывным хохотом.

— Да вот идут мои коллеги — можете спросить у них, если мне не верите. Ха-ха-ха-ха… Знакомьтесь. Вот это — Миша, кандидат наук, заведующий проблемной лабораторией. А рядом с ним — это Гена, наш сотрудник без степени. Но вы не думайте, он умный… ха-ха-ха-ха… Первый у нас донжуан! Переспал со всеми женщинами нашей кафедры! Ха-ха-ха-ха…

— Валентин Аркадьевич, так чем Вы заведуете? Кафедрой или домом терпимости? — съязвил я в ответ.

— Ну вот! Уже дутики начинаются! Гена, чего Вы обижаетесь? Это же только честь для мужчины! Ха-ха-ха… — парировал он.

— Что именно? Работать в доме терпимости? — ответил я на его насмешку!

Женщины хохотали после каждого нашего слова. Как видно, они уже успели отметить окончание конференции в своем узком кругу. Желая разрядить обстановку, Миша обратился к женщинам:

— Так о чем Вы хотели нас спросить?

— Вы из Харькова? — спросила та, что повыше и постройнее.

— Из него самого, — ответил Будник.

— А это город большой или маленький? — спросила та, что поменьше.

— Да как сказать, — замялся Миша. — Без малого два миллиона жителей.

Они обе захохотали. А та, что повыше, протянула ему согнутый указательный палец:

— На! — сказала она.

— Что, «на»? — недоумевал Миша.

— Да разогни! — предложила она.

Миша послушно разогнул ее палец, а она, довольная своей остротой, сказала со смехом:

— Ну вот, а то загнул уж больно! Два миллиона! А почему же мы даже не слышали о таком?

Теперь захохотали мы с Мишей и Ампировым. Чтобы прекратить дурацкую дискуссию, Ампиров обратил наше внимание на то, что правый берег Оби тоже обрывистый, как и в наших реках, а должно быть наоборот.

— Ничего подобного, — возразил я, — Обь тоже в северном полушарии, как и Днепр или Волга.

— Но Обь течет на север! Закон Карла Бэра надо знать! — высокомерно сказал шеф, многозначительно подняв вверх указательный палец.

— Валентин Аркадьевич, силы Кориолиса относят движущуюся массу влево только в южном полушарии. А в серенном — вправо, независимо от того, в каком направлении она движется — к центру вращения или от него, — возразил я.

Я принялся пояснять ему физику кориолисовых сил, изобразив на песке вращающийся круг и движущуюся по нему массу. Подняв голову, я увидел, что Ампиров демонстративно меня не слушает.

— Геннадий Алексеевич, эта река течет на север! — твердо, с непоколебимой уверенностью сказал он.

— Гена, хватит. Пойдем, — сказал возмущенный Будник.

Когда мы отошли на несколько шагов, Миша пробурчал:

— Не трать ты силы на развитие его интеллекта. Ты думаешь, он поймет и оценит твои знания? Ему только с этими подвыпившими престарелыми шалавами дискутировать!

Банкет начался точно в намеченное время. Рассаживанием гостей занималась Верочка. Мы с Будником попросили ее посадить нас подальше от Ампирова, и она с пониманием вняла нашей просьбе. Верочка села рядом с Мишей и стала угощать его местными блюдами. Около Ампирова сел академик Бруев, и вскоре между ними завязалась оживленная беседа.

Ректор на банкет не приехал, и Бруев «правил бал». Он и произнес первый тост — за процветание советской науки и за то, чтобы в таком крупном научном центре, как Томск, почаще проводились всесоюзные научные симпозиумы и конференции.

Со вторым тостом выступил Ампиров. Он поблагодарил хозяев конференции за теплый и радушный прием, за отлично налаженную службу информации и транспорта, за обеспечение демонстрационными средствами, за организацию питания и тому подобное.

— Но при всем при этом, — продолжал он, — не могу не сказать о беспорядке в отношении поселения в гостиницу. Нас, троих участников из Харькова, забыли поселить! Желая поскорее освободиться, и потому решив, что мы не нуждаемся в гостинице, представитель оргкомитета спокойно отдал наши номера в распоряжение администрации гостиницы, несмотря на то, что наше прибытие было своевременно, подчеркиваю, СВОЕВРЕМЕННО, зарегистрировано в оргкомитете! И они тут же были, так сказать, реализованы. А мы, непосредственные участники конференции, ни с того, ни с сего остались куковать без жилья. Хоть разворачивайся, да улетай назад. Но мы люди не гордые, позвонили в оргкомитет. Спасибо, что представитель оргкомитета тут же связался с директором гостиницы, и тот выделил нам один-единственный номер из собственного фонда! А двое наших участников вынуждены были жить в недостроенном студенческом общежитии, где еще не работает лифт, на шестнадцатом этаже! И крысы там, говорят, пешком по головам ходят!

Чуть захмелевшие участники взорвались смехом, а шеф, выдержав небольшую паузу, продолжил:

— Я говорю это не в упрек оргкомитету — там люди весьма много и четко поработали. Я говорю это в назидание на будущее: нужно проверять, все ли зарегистрированные участники поселились! Если они в анкете писали, что нуждаются в гостинице, значит, они на вас рассчитывают! Я хочу предложить тост за всех членов оргкомитета и за то, чтоб их недоработки учли последователи!

Зал ответил гулом одобрения, и к Ампирову потянулись с рюмками, чтобы чокнуться в знак поддержки. Мы с Будником посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, поставили рюмки.

— Ну, такого нахала только поискать, — сказал Будник, красный от возмущения. — Хочет, чтобы все на свете под него подстраивалось! Его метод — душить и подавлять. Не буду пить!

— Заметь, Миша, шеф любит предрекать будущее. Но даром предвидения отнюдь не обладает. И когда действительность не оправдывает его пророчеств, он под них старается подогнать саму действительность, — поддержал я Будника.

— А наш Абакумыч — золотой человек, — вклинилась Верочка. — Что ему ни сделай, на все улыбается, все так. Правда, часто поручениями задалбливает. Не успеешь сделать одно, как он тут же другое тебе сует, потом третье и так до одурения. Как в «коридоре зеркал». Это страх, как противно, когда конца не видно. Сделаешь очередное и думаешь, что на этом все. А он тебе еще и еще подсовывает! Пока ему не скажешь «тпррру»!

— А ты ему узду на морду и — вожжами! Вожжами! Или — кнутом! Кнутом! — пошутил Будник и поднял рюмку. — За Верочку!

Я сделал вид, будто пью, но чуть пригубил свою рюмку и поставил.

Подавали рыбные блюда, овощные салаты и прочие холодные закуски. Вера не забывала подкладывать их в Мишину тарелку, а он, польщенный ее вниманием, не переставал осыпать ее комплиментами.

Начались танцы. Подвыпившие кавалеры приглашали дам,