Совет сразу же (28 февраля) обрел свой печатный орган — газету «Известия». После этого Совет стал быстро и столь же бессистемно пополняться новыми членами. Чрезвычайно активны были солдаты. Этому способствовала разъяснительная работа среди них, а также организация для них отдыха и питания. Примечательно, что солдаты ухитрились избрать в Совет даже несколько десятков офицеров*. После того, как стало ясно, что революция победила, началось бессистемное пополнение Совета. Приходили «почтово-телеграфные чиновники, учителя, инженеры, земские и городские служащие, представители врачей, адвокатов, “офицеров-социалистов”, артистов», убежденные, что «их место в Совете». На 18 марта Совет включал в себя около 2000 представителей солдат и 800 рабочих. Такая пропорция отражала реальное соотношение социальных сил в свершившейся революции. Солдатская и рабочая секции с самого начала работали относительно независимо друг от друга, хотя партийные фракции Совета были едиными. 9 марта оформилась большевистская фракция Совета из 40 человек.

С самого начала в Петроградском Совете выделились Исполнительный комитет, в котором преобладали партийные и беспартийные социалисты, и собственно Совет с его многочисленными общими собраниями. Если в первом случае было заметно влияние тех или иных доктрин, то собрания выливались в своеобразные митинги, где по обычаю первых дней революции каждый мог высказать «наболевшее». На общем собрании обсуждали вопросы о взаимоотношении с Временным правительством, об аресте Николая II, о возобновлении работ на предприятиях, о продовольственной ситуации, об организации милиции. Весьма основательно рассматривался вопрос о похоронах жертв революции. Помимо Марсова поля для торжественного захоронения предлагались Дворцовая площадь, Казанский собор, Таврический сад, Знаменская площадь, Летний сад. На окончательное решение повлияло мнение М. Горького, других видных деятелей культуры и архитекторов. Было решено также, что похороны должны быть гражданскими.

В обеих секциях с приветствиями постоянно выступали представители с мест. В рабочей секции наиболее остро встали вопросы о 8-часовом рабочем дне, о повышении заработной платы, о фабрично-заводских комитетах, о примирительных камерах, о минимуме заработной платы. В солдатской секции дебатировали о взаимоотношениях с офицерством, повышении жалованья, отпусках, денщиках, присяге, солдатских комитетах. Об уровне политической культуры можно судить по выступлениям 8 марта в солдатской секции. Здесь говорили о том, что «нам нужна республика, а не конституция», — эту «истину» следовало проповедовать на местах. При этом «крестьянский депутат Черноморской губернии» утверждал, что «конституция — это только накормление наполовину», а «республика — это когда человек будет накормлен совсем». Конституцию он сравнивал с «серебряной копейкой», республику — с «золотой».

Петроградский Совет легко мог превратиться в бесплодную «говорильню» наподобие крестьянского схода. Если это произошло не сразу, то только в силу того, что его постоянно подталкивали влево рабочие и крестьянские массы, чем в нужные для себя моменты пользовались большевики. Характерно, что Исполком сразу же отказался оказывать какое бы то ни было влияние на состав Временного правительства. Похоже, что социалисты заранее были готовы к роли оппозиции при «буржуазной» власти.

Довольно скоро встал вопрос об Учредительном собрании. Его подогрели слухи о том, что Временное правительство намерено созвать его в Москве. Это было воспринято как «желание уйти из-под контроля революционного народа». Исполком Петроградского Совета заверил, что Г.Е. Львов категорически опроверг эти слухи.

15 марта появилось обращение Совета «К народам всего мира», в котором говорилось, что «наступила пора начать решительную борьбу с захватными стремлениями правительств всех стран; наступила пора народам взять в свои руки решение вопроса о войне и мире». Совет обращался «к братьям-пролетариям австро-германской коалиции, и прежде всего к германскому пролетариату», лидеры которого убеждали в том, что «защищают культуру Европы от азиатского деспотизма». Теперь же «демократическая Россия не может быть угрозой свободе и цивилизации». Большевики сочли резолюцию неудовлетворительной. В.М. Молотов, выступая 22 марта на заседании Исполкома Совета, заявил, что «требуется политический акт, а не прокламация». Он предлагал поставить вопрос о мире «перед массой».

Между тем, по некоторым подсчетам, в массе писем в Петроградский Совет выделялось четыре блока целевых приоритетов — борьба против внутреннего врага, требование скорейшего мира, необходимость борьбы с внешним врагом, приверженность христианским ценностям. Характерно, что среди писем в начале марта попадались неожиданно «благостные», с нижайшими просьбами впредь наказывать розгами только тех, «которые явно наносят вред нашей родине».

На местах образование Советов развернулось с 1 марта 1917 г. Считается, что в течение месяца возникло 242 Совета рабочих депутатов и 116 Советов солдатских депутатов. Как правило, Советы создавались партийными представителями военно-промышленных комитетов, профсоюзов, кооперативов. Повсеместно преобладали меньшевики и эсеры, а также «беспартийные социалисты», лишь 27 рабочих Советов возглавляли большевики. В некоторые «пролетарские» Советы избирались и служащие, из среды которых рекрутировались «соглашатели с буржуазией». В небольших городах, гарнизон которых подчас превышал местное население, первым делом возникали солдатские Советы. В Курске, где находился большой гарнизон, первым организовали свой Совет офицеры, к которому солдаты присоединились 9 марта; рабочий же Совет возник здесь лишь 9 апреля.

В определенной степени Петроградский Совет играл политико-просветительскую роль. 25 апреля один солдат сообщал в Петроградский Совет из Пензенской губернии: «Крестьяне ничего не понимают в политике. Хотя здесь уже побывали депутаты [из Совета], крестьяне очень скоро забыли, что они им говорили о свободе, республике, монархии». Если кто-то и мог что-либо объяснить крестьянам, то только представители Советов с их навыками пропагандистской деятельности.

Уже в мае произошло снижение интенсивности работы Петроградского Совета. Заседания полного состава Исполкома проводились все реже. Определять его решения стало Бюро Исполкома, получившее название «Звездной палаты». Среди ее членов выделялись И.Г. Церетели — «честный, чистый, мужественно-прямой», Н.С. Чхеидзе — «сутулый седеющий грузин, не очень образованный теоретик и малосамостоятельный политик, но всеми уважаемый человек», Ю.М. Стеклов — «наглый бородач» и «лютый анархо-марксист», Б.О. Богданов — «очкастый и потный… с шишкой на лбу», Суханов — «скептически-брезгливый», «беспартийный марксистский чистоплюй и никчемный деятель революции». По любому поводу выступали Ф.И. Дан — «одутловатый хрипун», М.И. Либер — «желтолицый», «щуплый, похожий на гнома» с «ассирийской бородой». «Либерданить», отмечал Ф. Степун, означало «нести ерунду». На их фоне как «наиболее значительный теоретик» выделялся Ю.О. Мартов, который, однако, «не был человеком тех быстрот и упрощенно-определенных решений, без которых нельзя было вести революционную массу». Впрочем, трудно говорить об адекватности любых оценок тех лет. Суханов, к примеру, считал, что «Дан — одна из наиболее крупных фигур русской революции».