- К пленнице ни на шаг! - предупредил каратель, когда мы остались наедине. - Увижу вас рядом, и договору конец.

Я быстро кивнула, потому что и не собиралась приближаться к сомбре. Или все же собиралась? Когда на ее руке обнаружилась магическая метка, меня затошнило от волнения. Глаза зажгло огнем, а в груди наоборот все застыло от странного предчувствия. Хотя, какая мне разница - сомбра она или нет? У нее своя дорога, у меня - своя.

Повернувшись к карателю спиной, я подошла к окну и обхватила себя за плечи, вновь чувствуя необъяснимую тревогу. Возможно, всему виной были переживания о том, что дорога в Тархос с каждым днем обрастала новыми проблемами и становилась все длинней, но интуиция нашептывала, что это не при чем. К сложностям я была готова, главное в конечном итоге добраться до места.

- Скажите, зачем вы вообще собираетесь найти эту банду? Ведь не ради провизии? Они забрали что-то важное?

После небольшой паузы, когда я уже собиралась обернуться, Бейт заговорил, внезапно оказавшись ближе, чем я думала.

- Верно, - остановившись у окна, он, так же, как и я, скрестил руки на груди. - Но подробности вам знать ни к чему. Только то, что пока мы не найдем разбойников, дальше не поедем.

Вот как?

- Знаете, где искать?

- Еще нет, но это ненадолго. Граф Дорс говорит, они довольно известны среди местных. Называют себя «черные клинки», и уже несколько лет нападают на проезжающих мимо путников. Местных не трогают, и даже получают от них помощь. Так что легко не будет, но можете не беспокоиться - наш договор в силе - на вас это никак не влияет.

Каратель смотрел на меня, не отрываясь, будто подозревал, что я не верю. Карие глаза изучающе бродили по моему лицу, вызывая странную реакцию. Когда я увидела Бейта впервые, мурашки довольно легко объяснялись детским страхом. Сейчас же я его не боялась. Опасалась, потому что от него зависел исход моего путешествия, но того

всепоглощающего страха, что накрывал меня при воспоминаниях шестилетней давности, не было и в помине. А мурашки все-равно, как в первую встречу, собирались на макушке и настойчиво щекотали кожу.

- Я вам верю, - решительно прояснила я, чтобы оборвать мурашечное нашествие и наши переглядывания, но Бейт взгляд не отвел.

Мои слова были правдой - о договоре я не беспокоилась. Не знаю откуда, но я точно знала, что каратель слово не нарушит. Пообещал Тархос - я его получу. Вот только что-то он все же потребует взамен.

Возможно, глядя на меня, каратель думал об этом же - об обещанной таинственной услуге

- не зря ведь вспомнил договор. Подтверждая мои слова, он заговорил о магии.

- Какой у вас дар? - присев на край подоконника, он чуть наклонил голову и начал рассуждать. - Вряд ли боевой, у девушек он редко встречается. Целительский? А, может, иллюзорный, как у пленницы? Или теневой?

Вопрос был опасный, но как раз тут у меня было, что ответить.

- Откуда мне знать? Сомбре нельзя изучать свою силу.

Бейт кивнул, соглашаясь, но на этом не успокоился.

- Возможно вы замечали склонность к чему-либо? Иногда это можно понять и без изучения. Наверняка, вы пробовали создать иллюзию, или кого-то вылечить? Не говорите, что даже не пытались ни разу...

Сложно было бы врать, глядя ему в глаза, но о Парсевале я бы и под пытками не рассказала, поэтому нужно было как-то выкручиваться. Каратель был прав - часто маги еще детьми хулиганили, пытаясь попробовать как можно больше и выяснить, что к чему. Помнится, однажды я нашла в лесу кролика с пораненной лапкой и принесла его домой, чтобы исцелить. Помог малышу отец, а я лишь стояла в стороне и наблюдала, потому что ничего сделать не смогла. Тогда я расстроилась, но сейчас, вспомнив о детских экспериментах, кажется, нашла для себя лазейку.

- У отца был лекарский дар.

Не мне ему рассказывать о наследственности. Чаще всего дети имели ту же направленность дара, что и родители, но иногда, как в моем случае, встречались исключения. Хотя разумнее было бы предположить, что я переняла склонность отца к целительству. Я и сама была в этом уверена до того момента, как увидела ворона.

- Хорошо, - задумчиво кивнув, он, наконец, отвел взгляд, и направился к выходу. -Обустраивайтесь, как вам будет удобно. Я постараюсь проводить в комнате как можно меньше времени, чтобы вас не стеснять, но ночевать нам все же придется вместе. Дорс знаком с Анси, поэтому он не должен понять, кто вы. По возможности старайтесь с ним не заговаривать, голос у вас слишком мягкий даже для мальчишки.

Выдав инструкции, он ушел. Дверь за карателем захлопнулась, а я еще несколько минут стояла и задумчиво на нее глядела.

Сложности жизни бок о бок с карателем обнаружились в первую же ночь.

Когда за окном окончательно стемнело, я капнула на язык беладорру и с сомнением поглядела на узкую кровать, потом на большое потрепанное кресло. Не то, чтобы я скромничала, но и наглеть не хотелось. Что подумает каратель, когда вернется и увидит, что я заняла единственное спальное место? Лучше уж, если захочет поиграть в великодушие, пусть разбудит меня и предложит поменяться местами.

Не переодеваясь, прямо в брюках и рубашке, я с ногами забралась в кресло и накрылась теплым одеялом. Кажется, все справедливо - я отдаю Бейту спальное место, а себе забираю одеяло. Ему - удобная кровать, а мне тепло и мягкость.

Закрыв глаза, я вдруг подумала об Алионе. Не такой уж у нее плохой жених, даже несмотря на то, что каратель. Может, и не зря она была в таком восторге? Умен, красив, смел и силен... Хотя меня во всем этом великолепии интересовало лишь одно - умение держать слово. Надеюсь, интуиции меня не подвела, и я доверилась правильному человеку. Если вместе с ним и его отрядом я доберусь до Тархоса, то готова буду честно выполнить свою часть договора, хотя моя магия вряд ли могла сослужить кому-то добрую службу. Я и сама не могла ее понять. Когда Ллойд несколько лет назад лапал меня между кустами в саду Анси, я так разозлилась, что практически взорвалась от переполнявшего меня гнева и отчаянья, и приложила говнюка так, что он не сразу поднялся. Так почему вчера на тракте ничего не вышло? Если бы Бейт не возник рядом словно по волшебству, меня бы изнасиловали и убили, не дожидаясь пока «магичка» соберется с мыслями и призовет тень.

Парсеваль говорил, что дар нужно приручать. Без тренировок он, как дитя - то бьется в истерике, то спит, то играется. Но это было невозможно, по крайней мере пока я не покину Мейр. Тяжело выдохнув в одеяло, я услышала звук открываемой двери, и замерла, решив притвориться спящей.

Дальше можно было полагаться только на слух.

Хлопок двери. несколько тяжелых шагов. и тишина. Вязкая и давящая на уши. Он ведь, кажется, не дошел до кровати, тогда почему так тихо? Я бы поняла, что каратель ложиться

- койка скрипела так, что в подвале можно было услышать. Тогда, что он делает? Просто стоит посреди комнаты? Раздевается? Нет, глупости - он не может двигаться так бесшумно.