Час, может, два или даже все три прошло с момента пробуждения. Комната изучена досконально, сундук, к великому огорчению, оказался пуст, кувшин тоже давно опустел, а есть хотелось только сильнее, хотя казалось, что сильнее и некуда уже. Однако…

Щелкнув замком, дверь отворилась. На пороге стоял преобразившийся Хузар. Умытый, в простой рубахе и обычных штанах. Без воинственного «абгрейда» Калин еле признал его и даже потер ладонями глаза – а не мерещится ли?

– На, переоденься и пошли в святилище, – шагнув в комнату, Хузар протянул мальчику сложенную стопку вещей. – Не попортил мне тут ничего? – по-хозяйски окинув взглядом помещение, меченый уселся на кровать, закинув ногу на ногу. – Молодец. А то я переживал. Жалко было бы.

Калин, пыхтя, натягивал штаны.

– Сам, что ли, мастерил?

– Нет. Но мастера того уже нету, а так уже никто не умеет, поэтому и жалко.

– А это? – кивнул мальчик, указывая на художества.

Лицо Хузара изменилось. Выражение приобрело глубокие черты печали, скорби. Он развернулся, бережно проведя ладонью по разукрашенной стене.

– Нет. Я умею только воевать, – и резко отдернув руку, поднялся, направившись к дверям. – Оделся? Пошли! – бросил на ходу и вышел.

Калин натянул рубаху с геометрической вышивкой по воротнику и уселся на шкуре, скрестив ноги.

– Ну, чего расселся, идем, – Хузар злился. – В святилище зайти нужно, поблагодарить предка за предсказание и принести жертву.

Калин при слове «жертва» замер и, сверля Хузара набыченным взглядом, твердо заявил:

– Нет. Я никого убивать не стану.

Ухмылка Хузара нервировала мальчика. Его сейчас вообще все нервировало. Мысли были лишь о еде, и голод свой он глушил гневом.

– Твоя кровь, с обряда. Ее ты поднесешь в дар.

Калин поднялся на ноги и пошел к выходу.

– Вперед ступай, – пропустил его Хузар, замыкая дверь. – Я скажу, куда идти.

– Ты без охраны? – удивился мальчик. – Не боишься, что я нападу на тебя и сбегу?

Калин шагал по коридору, освещенному прикрепленными к стенам плошками с топливом. Подобные «лампы» он наблюдал и у хуман.

– Тут некуда бежать.

Хузар шел следом, не спуская с того глаз. Он не врал, действительно, бежать парню было некуда, кругом посты и тяжелые двери. Не зная пароля, дальше ближайшего заслона не пройти. Но и жить ему хотелось, да и лишние неприятности ни к чему. Отчитывайся потом за свою оплошность…

– Ты так уверен в этом? – с вызовом бросил мальчишка.

– Сам сейчас убедишься. Иди.

Пустой длинный коридор, иногда попадались двери, подобные той, из которой он только что вышел. Поворотов Калин насчитал четыре, но заблудиться в этом месте все равно бы не вышло – путь один. И вот они уперлись в двери. Шлюзовые, герметично перекрывающие отсек.

– Ого! – вскинул Калин брови вверх, остановился, внимательно рассматривая преграду.

Хузар подошел к стене, сдвинул в сторону пластину и протараторил в образовавшуюся дыру непонятную скороговорку. Дверь скрипнула и медленно пришла в движение.

«Вот тебе и аборигены», – Калин стоял, почесывая затылок.

Створки разомкнулись и ушли в стороны, открывая дальнейший проход.

– Ну, убедился теперь? – с усмешкой посмотрел на озадаченного парня Хузар. – Идем, чего встал, как вкопанный?

– А… это… я чего спросить-то хотел… – Калина интересовало, каким образом работают двери при отсутствии электричества, но как правильно сформулировать вопрос, что бы его поняли, он не знал.

Пройдя чуть вперед, он разобрался и сам. Никаким электричеством тут не пахло. Двери работали на ручной тяге – обычная лебедка с катушкой и два охранника, крутившие ручки.

– Колдовство, – гордо заявил Хузар и подтолкнул мальчика вперед. – Как видишь, не только у тебя есть заколдованные вещи. Мы есть венец человечества, – стукнул он себя в грудь кулаком, – а все остальные – жратва! Мясо! Тебя к нам предки привели. Шаман сказал, ты есть заблудшее дитя Ковчега. Потерянный. Иначе предки бы тебя не приняли. Заверши обряд и гордись своим местом. Местом охотника, а не еды.

Калин раздраженно фыркнул, бросив короткий взгляд через плечо.

– Что, жрать охота уже, да? – спросил меченый, и так он при этих словах улыбнулся, что Калин пожалел о том, что обернулся в тот момент.

Холодный пот моментально прошиб всю спину. Мальчик начал догадываться, почему его не кормят все то время, что он пребывает у меченых, лишь воду дают.

Пройдя еще одну почти такую же гермодверь, Хузар приказал свернуть вправо и войти в святилище. Взору мальчика открылась зала, размерами не меньшая той, в которой он сидел в клетке у трона вождя. У входа по обе стороны располагались массивные каменные «тумбы» с глиняными широкими чашами, заполненными желтоватым порошком. Освещения было много: на полу плошки с огнем, по стенам светильники, с потолков свисали костяные подсвечники на цепях. Под каждым светильником у стены стоял небольшой каменный пьедестал с закрытым кувшином, рядом череп и рама с растянутой на ней человеческой кожей со следами татуировок. У подножья лежали различные вещи, оружие. На камнях темные подтеки свежей крови. Несмотря на столь богатое освещение огнем, в помещении не было душно. Воздух довольно чистый, без признаков гнили и затхлости.

«Забавно, – подумал Калин, – тут есть вентиляция. Интересно, каким чудом она до сих пор сохранилась?»

Хузар подозвал мальчика к вазе, одной из тех, что стояли у входа. Окунув свои ладони, он подчерпнул горсть и, наклонившись, обтер содержимым лицо. Оно тут же стало белым, словно в муку рожей ткнули.

– Иди, – уступил он мальчику свое место у вазы.

Калин присмотрелся. Были у него подозрения, что этот пепел ни что иное, как человеческий прах. Руки туда совать не хотелось, не то, что на лицо наносить.

– Ну? Долго тебя ждать? – Хузар грубо подтолкнул мальчика ближе к «умывальнику».

Калин набрал в легкие побольше воздуха, задержав дыхание, крепко зажмурился, плотнее сжал губы и быстрым движением повторил ритуал, после чего резко выдохнул, сдувая с губ и носа остатки. Протер глаза. Только после этого осторожно раскрыл их.

Хузар на него смотрел с осуждением во взгляде и явно злился.

– Ты выказываешь неуважение к своей новой вере, Калин. Предки приняли тебя, и ты должен быть им за то благодарен, а не кривиться от праха своих собратьев.

«Вот зачем он это сказал?» – матерная брань густым фонтаном полилась в мыслях у парня. К горлу подкатил ком, желудок вновь скрутило дикой болью.

– Привыкай, мальчишка.

Насмешливый голос Хузара буквально взбесил Калина. Мимолетный порыв – выхватить нож и вонзить ему прямо в сердце. Калин даже почувствовал, как кукри мгновенно отозвался на это желание, но мальчик сумел обуздать свой гнев и сдержался, лишь скрипнув зубами.