Права была Настя — я прекрасно справлялась.

Нет, вначале, когда девочки только проснулись,настороженность была. Да и как ей не быть, когда уже успевшая полюбитьсявожатая уезжает среди ночи к больной маме, а вместо нее в спальню входит другаядевушка — незнакомая, чужая, совершенно непохожая на Настю! Я сразупочувствовала, что восемнадцать пар глаз смотрят на меня неприязненно и дажеопасливо, что они все вместе, а я отдельно.

Спасало то, что девочки еще маленькие, а я —красивая.

Будь на их месте мальчишки того же возраста —моя внешность не играла бы ни малейшей роли. Мальчикам в десять лет кудаинтереснее самый безобразный щенок, чем самая красивая девушка. Будь моиподопечные постарше года на два — моя внешность, наоборот, разозлила бы их.

А вот для девочек в десять лет красиваяженщина служит предметом восхищения. В них уже начинает просыпаться кокетство ижелание нравится, но они еще не понимают, что не всем дано вырасти красивыми. Язнаю, я сама такой была, и на свою опекуншу, ведьму Ирину Александровну,смотрела широко распахнутыми глазами…

И я быстро нашла с девочками общий язык.

Присела на кровать с Олечкой, самой тихой иробкой, судя по записям в тетрадке. Поговорила с девчонками о Насте, о том, какплохо, если болеет мама, о том, что они не должны обижаться на Настю… она такхотела с ними остаться, но ведь мама — это самое-самое главное в жизни!

Когда я закончила, Олечка начала хныкать,прижавшись ко мне. Да и у остальных глаза стали на мокром месте.

Тогда я рассказала про своего папу, про егоинфаркт, и что сейчас сердце хорошо лечат, и что у Настиной мамы тоже все будетв порядке. Помогла смуглой девочке-казашке Гульнаре заплести косички — у неевеликолепные волосы, но она, как отметила Настя, «копуша». Поспорила с Таней изПетербурга, на чем интереснее ехать в «Артек» — на поезде, или на самолете, иконечно же, признала ее правоту — на поезде куда веселее. Пообещала Ане изРостова, что уже вечером она будет плавать, а не барахтаться на мелкоте.Обсудили солнечное затмение, которое ожидалось через трое суток, и пожалели,что в Крыму оно будет чуточку-чуточку неполным.

На завтрак мы уже шли дружной и развеселойкомпанией. Только Ольга, «которая не Олечка, а обязательно Ольга», и ееподружка Людмила немного дулись. Неудивительно, они явно ходили у Насти влюбимицах.

Ничего… через три дня все они полюбят меня.

А вокруг и впрямь было хорошо!

Июль в Крыму — это здорово. Сверкало внизуморе, воздух был пропитан запахами соленой воды и цветов. Девчонки визжали,носились взад и вперед, толкались. Наверное, речёвки в пионерлагерях придуманыбыли не зря — когда рот занят песней, особенно не повизжишь.

Но я не знаю речёвок, я не умею ходить строем.

Я — Темная.

В столовой я просто отдалась на волю своихподопечных — они-то знали, где нам садиться. Вокруг галдели, успевая при этомеще и поесть, пятьсот детей самого разного возраста. Я тихонько сидела со своейдевчоночьей стайкой, пытаясь оценить обстановку. Что ни говори, а мне здесьпредстоит провести целый месяц.

Вожатых, пришедших на завтрак со своимиотрядами, было человек двадцать пять. Моя легкая гордость от того, как ловко яуправляюсь со своими подопечными, быстро улетучилась. Эти парни и девушкиприходились мальчишкам и девчонкам, скорее, старшими братьями и сестрами.Временами строгими, временами ласковыми — но неизменно авторитетными илюбимыми.

Откуда они таких набирают?

У меня стало портиться настроение. Я вялоковыряла «печеночные оладьи», выданные на завтрак вместе с гречневой кашей икакао, и тоскливо думала о незавидном положении разведчицы на чужой территории.Слишком много вокруг восторгов, улыбок, безобидных шалостей. Здесь Светлымположено пасти подопечных, воспитывать человеческих детенышей в духе любви идобра, а не мне, Темной, кормиться.

Сплошная фальшь. Сплошной лак и позолота!

Конечно, успокаивала я себя, если поглядетьвокруг взглядом Иной — многое может измениться. Среди этих милых людей найдутсяподлецы, извращенцы, злые, равнодушные…

Только ведь — не факт! Вполне может быть, чтои не найдутся. Что все они искренни — в той мере, в какой это вообще возможно.Что искренне и чисто любят детей, лагерь, друг друга. Что здесь и впрямьзаповедник идиотов, в который Светлые мечтают превратить весь мир.

А значит, хоть какое-то основание поддействиями Светлых все-таки есть…

— Здравствуйте…

Я оглянулась на проходящего мимо мальчишку.Ага, старый знакомый… точнее — первый знакомый в «Артеке».

— Доброе утро, Макар, — я скосила глаза на егосодранную коленку. — А где же йод?

— Пустяки, само заживет, — пробормоталподросток. Смотрел он на меня с легкой тревогой — видимо, пытался понять,узнала я про него что-нибудь, или пока еще нет.

— Беги, а то поесть не успеешь… — яулыбнулась. — Может быть тебе достаточно всего три часа на сон, а вот с едойвопрос другой. Здесь еда тоже казенная, но вкусная.

Он быстро зашагал вдоль столов. Понял, что яуже в курсе — и его ночных похождений, и его настоящего социального статуса.Будь я в форме — впитала бы немало Силы…

— Алиса, а откуда ты его знаешь? — громкозашептала Олечка.

Я скорчила таинственную гримасу:

— Я знаю все и про всех…

— Почему? — продолжала любопытничать Олечка.

— Потому что я — ведьма! — замогильным шепотомсообщила я.

Девчонка радостно засмеялась.

Да, да, очень смешно… особенно потому, чточистая правда… Я потрепала ее по голове, и взглядом указала на полную тарелку.

Сейчас мне еще предстояло выдержатьофициальную часть — познакомиться с руководством «Лазурного». А потом — пляж…море… о котором уже щебетали девчонки.

И честно говоря, я поняла, что жду этого с неменьшим восторгом, чем предстоящей ночи. Пусть я Темная, но даже вампиры,вопреки обывательским мнениям, любят море и солнечный свет.