А в следующий миг, разом растеряв всю своюпреждевременную мудрость, Наташа вскочила и понеслась по берегу за каким-топацаном, брызнувшим на нее водой. Интересно, входит ли в понятие надежностиежедневное обливание на пляже?

Я снова посмотрела на парня. Он уже пересталвозиться в воде, и теперь выгонял своих подопечных на берег.

Насколько замечательная фигура! И форма черепаочень правильная. Может быть это смешно, но помимо хорошей фигуры я в мужчинахценю еще две вещи — красивую форму головы и ухоженные пальцы ног. Может быть,это какой-то фетишизм?

Пальцы, конечно, я разглядеть не могла. А всеостальное мне пока нравилось.

Вернулась с донесением моя шпионка. Мокрая,возбужденная, радостная. Плюхнулась рядом на песок, и зашептала, нервнонакручивая локон на палец:

— Его зовут Игорь Дмитриевич. Он веселый, ивчера только приехал. На гитаре песни поет и интересные истории рассказывает. Вчетвертом отряде вожатый уехал, у него жена сыночка родила, он думал, что черезмесяц, а получилось сейчас!

— Надо же, как повезло, — сказала я, думая, вобщем-то, о своем. Учитывая, что способностей никаких у меня сейчас нет, изаставить парня в себя влюбиться я не могу, такое совпадение очень кстати.Только что приехал, никаких романов завести еще не успел… не собирается же онпровести всю смену занимаясь прикладной педагогикой? Сам идет в руки…

Олечка радостно захихикала, и совсем уж тихимголосом добавила:

— А еще он холостой.

Ну что с ними поделаешь?

— Спасибо, Олечка, — я улыбнулась. — Пойдемкупаться?

— Ага…

Я подхватила радостно завизжавшую девочку ивбежала в воду. Понятно, что к вечеру любимой темой для разговоров у девчонокстанет этот вожатый и мое к нему отношение.

И пускай.

Через пару дней я смогу заставить их забытьвсе, что посчитаю нужным.

День пронесся, словно фильм в ускоренномпросмотре.

Аналогия была тем более к месту, что яухитрилась попасть в «Артек» как раз на шестой сезон, когда в нем традиционнопроводится детский кинофестиваль. Через два дня ожидалось торжественноеоткрытие, уже сейчас в каких-то лагерях выступали режиссеры и актеры. Никакогожелания смотреть старые и новые детские фильмы у меня не было, но это обещалонебольшой перерыв в надзоре за девчонками. А перерыва уже хотелось — ячувствовала себя вымотанной, как после напряженного дежурства на московскихулицах.

После полдника, состоящего из яблочного сока ибулочки с романтическим названием «Лазурная», я не выдержала и позвонилаЗавулону. Его телефон, работающий в любой точке мира спутниковый «Иридиум», неотвечал, что могло означать лишь одно — шеф не в нашем мире, а где-то вСумраке.

Что ж, у него много дел.

И порой не самых приятных. Путешествие понижним слоям Сумрака, где полностью теряются аналогии с человеческим миром —испытание не из легких. Я никогда не входила туда сама, на это нужны поистинечудовищные силы. Лишь однажды, после моего дурацкого поступка, когда я попаласьна незаконном заборе энергии у людей…

Я почти ничего не помню из тех событий.Завулон лишил меня сознания, одновременно и наказывая за проступок, и оберегаяот глубоких слоев сумрака. Но… иногда я что-то вспоминаю. Будто в сером беспамятствебыл краткий миг ясного сознания…

Это похоже на сон, или на бред. Может быть,это и было бредом? Завулон, в облике демона, несет меня, перекинув через плечо.Покрытая чешуей рука сжимает мои ноги, а голова болтается у самой земли, надпереливчатым, радужным песком. Я смотрю вверх, и вижу сияющее небо. Небо сплошьиз ослепительного света. И крупные черные звезды, рассеянные по этому небу.

А еще между мной и небом — две арки,вознесенные на огромную высоту. Тускло-серые, будто из тумана вылепленные дуги…ничего в них нет страшного, но почему-то охватывает жуть.

И шорох — сухой неприятный шорох со всехсторон, будто дрожат, трутся друг от друга песчинки, или витает за пределамизрения облако насекомых…

Наверное, это все-таки бред.

Может быть теперь, когда у нас все наладилось,я рискну спросить у Завулона, что там, в глубинах Сумрака?

А день крутился, день стремительно несся квечеру. Я помирила поссорившихся Ольгу и Людмилу, мы вновь пошли на пляж, и Анявпервые проплыла несколько метров самостоятельно. Выпучив глаза, барабаняладонями по воде и пуская тучу брызг, но проплыла…

Каторга, а не отдых! Это все для Светлых, ужони-то с удовольствием будут заниматься воспитательной работой. Утешало менялишь приближение ночи. Клонилось к закату солнце, и даже неутомимые деткиначали уставать.

После ужина: рыба, блины, картошка — куда вних только все это влезает — я уже была на взводе. Сейчас предстояло развлекатьдевчонок еще два часа, прежде чем после второго ужина (можно подумать, что сюдасъехались сплошь дистрофики) настанет время сна.

Наверное, по моему лицу это чувствовалось.

Ко мне подошла Галина — вожатая седьмогоотряда. Я познакомилась с ней днем, скорее чтобы не выпадать из роли, чем изреального интереса. Обычная человеческая девушка, готовый продуктморализаторства Светлых — доброжелательная, спокойная, рассудительная. Ейприходилось потруднее чем мне: в ее отряде собрались девочки летдвенадцати-тринадцати, а это постоянные влюбленности, истерики, слезы вподушку. И все равно, Галина пылала желанием мне помочь.

— Устала? — вполголоса спросила она, с улыбкойпоглядывая на моих девочек.

Я только кивнула.

— Первую смену всегда так, — согласиласьГалина. — Я в прошлом году, когда месяц отработала, решила, что больше сюда ниногой. А потом поняла, что уже не могу без «Артека».

— Как наркотик, — подсказала я.

— Да, — Галина даже не заметила моей иронии. —Здесь все цветное, понимаешь? И краски все чистые, яркие. Ты еще непочувствовала?

Я вымученно улыбнулась.

Галина взяла меня за руку, и, загадочнооглядываясь на девчонок, прошептала:

— А знаешь, что? Сейчас четвертый отряд будеткостер разводить. Они нас позвали к костру, а я зову вас! Два часа передохнешь,твои девочки и без тебя будут развлекаться.