Поедая запасы еды, для которых я организовал холодильник – выковав железный ящик, который опустил в воду, и вставив в железную стенку кристалл, заморозил часть воды вокруг него. Желания этого кристалла я в свое время не узнал, но в данном случае я не собирался его никуда вставлять – организовать в любом месте личный холодильник – это было круто.

Весь следующий месяц был посвящен отковке оружия под желания кристаллов. Я вначале не очень хотел переделывать два арбалета в секиры, но после того, как убедился, что если тип оружия совпадает с желанием кристалла, сила оружия действительно увеличивается, так что пришлось уступить и делать, как кристаллы мне подсказывали своими подергиваниями, подпрыгиваниями и звоном. Если бы кто-нибудь ранее сказал бы мне, что я смогу разгадать по звону и вибрации металла его желания, я бы просто покрутил пальцем у виска, но погляди же, что происходило сейчас.

Еще месяц я потратил на то, чтобы отыскать лучшие варианты мусковитового сланца, из тех, что были тут доступны, перебрал гору породы и прощупал множество туннелей под звуки молитв кобольдов, попутно при этом находя множество других металлов и драгоценных камней. Пока у меня выдалось свободное время, я запасался золотом и серебром впрок, поскольку для кобольдов это были всего лишь очередные металлы и ценности для них не представляли, в отличие от меня и моих планов на них.

Именно тогда я познал смысл выражения «золота много не бывает» и, проклиная захватившую меня «золотую лихорадку», ходил и ходил по туннелям, помечая кобольдам места наиболее богатых жил. Один раз даже не удержался и, чувствуя, что жила совсем недалеко, сам взялся за кирку и откопал пару самородков размером с кулак. Забрав их с собой, я потом долго сидел и крутил их в руках, не понимая своего нового чувства, которое не желало с ними расставаться.

Остановил я это чувство сам, подумав однажды, что не хватало мне еще проделать в самородках по дырке и, надев их на палец, ходить и все время повторять.

– Моя пре-ле-сссс-ть.

После того как я посмеялся своим мыслям, золотая лихорадка меня отпустила, и я пошел обследовать копавшийся для меня туннель, пока шесть кобольдов-шлифовщиков, сменяя друг друга, шлифовали и точили оружие, которое, кстати, в их руках вело себя смирно после одного случая. Тогда я вернулся из очередного похода и застал двух шлифовщиков не за своим прямым делом, а молящимся секире, которая «горделиво» подпрыгивала на месте.

Пострадали все. Кобольдов я наказал затрещинами, а выложенному на полу пещеры оружию я прочитал лекцию, что если оно будет отвлекать своими выкрутасами моих подданных, то шлифоваться и затачиваться станут сами, раз такие прыткие, а если и этого покажется мало, то вытащу кристалл и вставлю его обратно только после окончания шлифовки и заточки, если вообще не переделаю их в кирки. Похоже, мои воззвания до них дошли, и все остальное время, пока клинки были в руках кобольдов, они вели себя смирно, снова распоясываясь, когда я брал их в руки потренироваться или проверить, насколько после окончательной заточки увеличилась их сила. Каждый раз убеждаясь, что чем лучше был изготовлен клинок, более тщательно отшлифован и заточен до применения моего дара укрепления, тем сильнее становилась сила легендарного оружия. Похоже, древние маги специально озаботились этим фактом, чтобы не допускать халтуры со стороны своих оружейных коллег, меня это также устраивало, ибо показывало, что я не зря тратил свои силы и время на все технологические процессы изготовления, уделяя каждому из них столько времени, чтобы получился отличный результат.

Как бы я ни торопился, как бы ни вкалывал наравне со шлифовальщиками, но на то, чтобы сделать девять видов различного оружия, рукояти к ним, а также убедиться, что они готовы к бою, ушло еще два месяца. Арбалет я сделал для единственного кристалла, который неизвестным мне заклинанием или способностью разъедал все, к чему прикасался выпущенный из него металлический шар, который я использовал вместо болта. Кристалл был против этого, потому что хотел стать секирой, но никакого дальнобойного оружия у меня больше не было, поэтому пришлось насильно вставить его в переделанный арбалет, который теперь не выглядел грубой поделкой пьяного мастера. Правда, я пообещал ему, что как только найду кристалл, который согласится быть в арбалете (ха-ха), сразу же сделаю под него секиру. Он вроде бы мне поверил и по крайней мере не дергал специально ложе, чтобы я промазал по цели.

Меня, конечно, все это дико раздражало. Мало того что тайна мастеров клинков оказалась банальна и даже довольно скучна, так еще и постоянная зависимость от кристаллов была мне неприятна. Они все были довольно своенравны, и я старался с ними со всеми помириться и наладить отношения, потому что понимал: если я раздам оружие своим друзьям, а оно будет гадить им, то приобрету славу плохого оружейника, а мне это надо? Так что пришлось усмирить свою гордость и со всеми договариваться или убеждать, но не скажу, что мне это нравилось. Желание как можно быстрее начать свое дело, не зависящее от произведения магов и их желаний, крепло во мне все сильнее. Поэтому, когда кобольды доложили, что пробились в нужное мне место, отклонившись от направления, что я проложил по карте, лишь на пару сотен метров, я был счастлив. Пообещав всем проходчикам премию в виде «божественной пищи», я, нагрузившись легендарным оружием, отправился на гномьи тайные тропы. По своей карте, а также гномьим отметкам на самих тропах я знал, куда мне нужно плыть и что до вожделенного выхода в колхоз оставалось всего пару часов заплыва на лодке.

Правда, в этот раз я подготовился к выходу основательно, в течение недели кобольды таскали на тропы и делали схрон в стене, который забивали серебром и золотом, их я решил поднять в первую очередь, чтобы реализовать свои планы, касающиеся революции, перехода на денежные отношения внутри колхоза, так и для будущей торговли вне его. Еще я сказал им, что в этот схрон, когда заберу металл, положу материалы и продукты, которые жрец распределит между всем селением, при этом Грыху особо намекнул, что конины будет много и пусть большую часть он заберет себе и своим людям, но проходчикам туннеля и остальному селению нужно выделить тоже долю, поскольку я обещал им это. По его задумчивому виду и моему кулаку, который я поднес для наглядности к его носу, он вроде бы понял, что я не шучу.

Кобольдам после того, как все запасы металла были перенесены, я поручил заделать за мной вход и оставить дежурных, чтобы видели, когда схрон очистят от металлов и заполнят продуктами, и могли своевременно все это забрать. В общем, отдав целый ворох наставлений, убеждений и угроз, я наконец достал знакомую мне лодку с низкими бортиками и загрузил в нее гору легендарного оружия, едва уместившись в нее потом сам. Когда я оттолкнулся от бортика и посмотрел на провожавших меня кобольдов, которых Грых заставил молиться, я почему-то подумал, что сейчас в тему была бы песня «Прощание славянки». Мы когда-то с родителями ездили на поезде на отдых и на вокзале играли этот марш, такое же чувство возникло у меня и сейчас, когда, оставляя кобольдов, я отправлялся по водяному каналу туда, где снова моей жизни и существованию колхоза угрожала опасность.

«Хорошо, что я догадался слезть «с поезда» чуть раньше», – размышлял я, глядя на отряд вооруженной охраны у выхода с этой стороны пути.