— Ух ты! — весело удивился Гена, услыхав про яйца. — Он ещеразговаривает!

— Виктор Иваныч, здравствуй, — сказал Олег в телефон ипоморщился — на заднем плане в трубке слышался какой-то непривычно громкий шум,отвлекал. — Я почти приехал. Да. Через десять минут буду.

В трубке слегка помолчали, а потом сказали, что ждут, и Олегпонял, что партнер недоволен. Сам партнер был человеком обязательным и немногонапоминал благообразного купчину из пьес Островского.

Несмотря на «купчину», Виктор Иванович Назаров былисключительно деловит и влиятелен, и Олег не любил его подводить. А сейчасвыходило, что подводит — и барышня повстречалась, и Василий Дмитриевичнавязался, и вот теперь… Гена себе развлечение устроил.

Олег Петрович высунулся в окно — в лицо сразу дохнуломорозным уличным воздухом — и сказал негромко в ту сторону, где топтался еговодитель, взятый в тиски хулиганствующим элементом:

— Гена, нам нужно ехать.

— Цвай секунд, Олег Петрович!

— Вали его, Вован, — взвизгнул один из элементов и прыгнулна Гену. — Я тебе ща фотку попорчу! И «мерсюка» твоего разнесу!

— Гена, — повторил Олег Петрович недовольно.

— Айн секунд, Олег Петрович!

Одним движением он сгреб обоих молодцов в кучу, сшиб ихлбами, словно тесто помесил как следует, — молодцы обвисли, и лица у нихобессмыслились. Гена пооглядывался по сторонам, не зная, куда бы ему ихпристроить. Тащить мимо машины не хотелось, и бросить тоже не бросишь, нипройти, ни проехать будет нельзя, не давить же их, в самом деле!..

Гена Березин ничего лучше не придумал, как пошвырять обоих воблупленную дверь подъезда. Должно быть, только этот подъезд и остался во всемпереулке открытым, все остальные давно раскупили под офисы, закрылибронированными дверями, оснастили кодовыми замками. А этот, последний, спокосившейся коричневой дверью, хлопающей от морозного ветра, оказался самымподходящим местом.

Свободной рукой Гена наотмашь распахнул хлипкую дверцу иголовой вперед, одного за другим, швырнул их в полумрак, приговаривая при этом:

— А еще про яйца рассуждают!.. А того не знают, что машина унас не «мерин» называется, а «Мейбах»!..

Договорив всю эту бессмыслицу. Гена отряхнул ладони, сказалтому, длинноволосому и окровавленному у стены, чтобы шел домой, и вернулся вмашину.

— Куда тебя понесло? — помолчав, спросил Олег Петрович,когда «Мейбах» тронулся. — Зачем?..

— Да нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович!

— А тебе-то что?

— А я не человек, что ли?

Олег вздохнул.

— Я тоже человек, — пробормотал он себе под нос, — и,кажется, никого не волнует, что этот человек опаздывает.

В зеркале заднего вида Гена поймал его взгляд:

— Это наезд, Олег Петрович?

Впрочем, Олег сам прекрасно понимал, что винить Гену вопоздании смешно. К Василию Дмитриевичу, которого «бес попутал», он поехалисключительно по собственной воле, да и барышню провожать до ее элитноймногоэтажки Гена его тоже не заставлял! Так что нечего на Гену пенять, коли усамого рыло в пуху!..

— А все-таки нехорошо, когда двое на одного, Олег Петрович.Всегда помочь охота, а потом разберемся! У нас в полку сержант был, так онговорил: какою мерою мерите, такой отмерено будет и вам.

— Это не сержант, — глядя в окно, скучным голосом поправилОлег. — Это Лука.

Гена подумал немного.

— Да нет, не Лука его звали. Его звали Петраков Евгений. А счего вы взяли, что Лука-то?

— С того, что это цитата из Евангелия от Луки.

— А Петраков тогда при чем?

— А тогда и выходит, что Петраков ни при чем! — веселосказал Олег Петрович и выбрался из машины перед неприметной дверцей, на которойбыла затейливо нарисована литера «М». Литера была изображена таким образом, чтоне было до конца понятно, что такое скрывается за дверцей — общественный лисортир для мужчин или же некий секретный вход в метро.

И то и другое предположение были бы ошибкой. Едва машинаОлега Петровича остановилась перед дверкой, как та распахнулась и из неевыскочил дюжий охранник, но не какой-нибудь штатский, а в самой настоящейкамуфляжной форме и с самым настоящим «Калашниковым», болтающимся на бедре.

Должно быть, и машина, и сам Олег Петрович были охранникухорошо известны, потому что он замахал руками, приглашая Гену проехать накрошечную стояночку, огороженную мавзолейными голубыми елочками, но почему-то вкадках, а перестав махать, открыл перед гостем дверь.

Олег вошел, на ходу снимая куртку и смутно сожалея о том,что не успел переодеться. Виктор Иванович Назаров, человек деловитый иобстоятельный, был большим поборником так называемого делового стиля и никакихвольностей в одежде не признавал. Впрочем, переодевание заняло бы еще полчаса,а Олег и так опоздал.

Он взбежал по широким ступеням, привычно обошел рамкуметаллоискателя, установленную при входе, и оказался — нет, не в метро и не вмужском отделении сортира, а в богатом вестибюле престижнейшего, секретного изакрытого для посторонних клуба «Монарх».

Швейцар в малиновой ливрее выскочил из-за полированнойдубовой стойки, на ходу перехватил у Олега Петровича куртку, а в ладонь емувложил тяжеленький и очень солидный номерок.

Олег кивнул, мельком глянул на себя в большое зеркало,обрамленное искусной резьбой, и прошел дальше.

Блистательный дворец Топ-Капы в Стамбуле с его восточнойчрезмерностью и неописуемой роскошью убранства каждому входящему в помещениеклуба должен был представляться жалкой и бедной лачугой!.. Султан Мехмед,построивший стамбульский дворец, наверное, зарыдал бы от отчаяния, если б хотьраз ему удалось побывать в парадных покоях «Монарха», и начал выдергиватьволосы из своей султанской головы и посыпать ее пеплом, а затем приказал быповесить всех придворных архитекторов. И дело даже не в роскошной лепниневысоченных потолков, и не в золотых светильниках, которые держали в пухлыхручонках шаловливые и лукавые купидоны, и не в роскошных коврах, сотканныхвручную иранскими мастерицами, и не в каррарском мраморе, которым были отделаныгромадные камины, и не в разноцветных бликах веселого света, брызгающих во всестороны от хрустальных подвесок громадных люстр, и не в наборном начищенномпаркете, по которому бесшумно скользили услужливые и незаметные официанты, а втом состоянии уюта и комфорта, который охватывал каждого, кому посчастливилосьпроникнуть в это волшебное место!

Здесь собиралась московская знать самой высшей пробы, еслитолько у знати на самом деле есть место, куда можно поставить эту самую пробу!Здесь, в исключительно семейной и дружественной обстановке, выпивали передконцертом глоток отличного коньяку знаменитые скрипачи и дирижеры, ареспектабельные адвокаты, попыхивая сигарами, назначали встречи не менеереспектабельным клиентам, попавшим в щекотливое положение. Здесь отродясь непобывал ни один нахальный журналист в обтрепанных и не слишком чистых джинсах ис диктофоном — почти что фигой! — в кармане. Здесь заключались миллионмиесделки и расторгались устойчивые браки. Здесь шли ко дну финансовые «Титаники»и создавались новые, ничуть не хуже прежних. Здесь не принято было громкоговорить о делах, и пара мужчин в итальянских костюмах, раскинувшихся другпротив друга в удобных кожаных креслах, не привлекала ничьего повышенноговнимания. Ни один уважающий себя член клуба ни за что на свете не нарушил быуединения другого.