а благотворительность его нужнее нашей словесности, коей много любопытнейших памятников и в его библиотеке.

Хотя известна уже Вашему Сиятельству моя статья об Изборске, напечатанная в прошлом маие в «Отечественных Записках», но я, оттиснув оной несколько и особых экземпляров, посылаю при сем Вашему Сиятельству два…

С. П. Б. 1 июля 1825 г.»

И ответ из Гомеля:

«Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь!

С почтением и благодарностию получил я письмо, каковым меня удостоить изволили от 1 июля и при нем для меня дар статьи об Изборске, получил я также и бумаги те, которыя мне возвратить изволили.

Возвращая в свою библиотеку несколько новых тетрадок Journal des Savans и одну Немецкаго журнала г. Горнмайера, я просил А.Х. Востокова доставить их Вашему Высопреосвященству. Журнал немецкий особаго внимания достоин.

Один из слуг моего московскаго дома, объезжая Коломенскую округу, сам от себя, по приверженности своей ко мне, в пути приобрел несколько очень древних российских монет. Г. Калайдович, который о том меня уведомляет, к сожалению моему их удержал в Москве, спрашивая, куда отослать, а прислал только одну, которую причитает к пулам. Г. Востоков Вам ее представит. Мне кажется она чрезвычайно любопытною; но дабы в мысли сей утвердиться, буду ожидать, Милостивый Государь, какое вы о ней заключение положите. Что за монета, котораго века? По разсмотрении же Вашем Александр Христофорович предъявит ее г. академику Кругу.

Привыкнув, Милостивый Государь, иметь к Вам неограниченную доверенность, не могу удержаться, чтобы не довести до сведения Вашего выписку одной статьи последняго моего письма к Министру Просвещения; но покорно прошу Ваше Преосвященство сию выписку хранить единственно для Вас, не сообщая ее никому, а тем менее не дозволяя брать с нее списки («Упоминаемой выписки из письма Гр. Румянцева к Шишкову не оказалось в материалах». Примечание редакции).

На днях собираюсь выехать из Гомеля, дабы побывать на Роменской ярмонке. Сколь счастливым бы я себя почел, еслиб нашел случай среди ярмонки сей приобресть какие-либо очень древния словенския рукописи; но блага таковаго не ожидаю…

10 июля 1821» (скорее всего, здесь дату нужно исправить: 1825 год. – В. П.).

Московские ученые Строев и Калайдович ездили по подмосковным монастырям, заводили знакомства со служащими монастырей, вели с ними благопристойные беседы, узнавали, где в полузаброшенных подвалах хранятся «кипы древних рукописей». Изучая рукописи, ученые совершали иной раз драгоценные находки, о которых тут же писали А. Малиновскому, а бывало и так, что писали прямо графу Румянцеву, принимавшему окончательное решение.

15 июля 1817 года Строев из Волоколамского монастыря информировал Малиновского, что за две недели работы описано более 130 рукописей, но ничего любопытного в этом «крайне бесплодном поле» не открылось. Однако вскоре их ожидала «богатая нива – 106 толстых сборников, обещающая богатую историческую жатву». И тут же Строев сообщил, что президент Общества истории Платон Петрович Бекетов требует от руководства Волоколамского монастыря книгу под № 15, заключающую в себе похвалу Кагану Владимиру. Со всеми подробностями описывая процесс общения Бекетова с руководством монастыря, московский ученый подвел итог: требование было с негодованием отвергнуто (Переписка. С. 49).

Получая известия об интересных находках, граф Румянцев давно опасался, как бы эти открытия не ушли в чужие руки, которые могут тут же сделать их гласными. Вот почему, услышав о притязаниях Бекетова, граф Румянцев сразу, 12 августа 1817 года, написал Малиновскому:

«Вы меня премного одолжить изволите, ежели отклоните Платона Петровича Бекетова от намерения требовать из Волоколамской библиотеки похвалу Кагану Владимиру, и я в полной мере надежде пребываю, будучи известен, коль много отличается право тою Платон Петрович, что мы в домогательстве своем получим успех. Чего желает он, чего желаю я? Сделать сие сочинение печатью известным, а есть ли в том какая справедливость, чтоб у меня, так сказать, из рук вырывали, не допуская до исполнения меня то, что я в благой своей мысли и на пользу общую неутомимым трудом и некоторою издержкою собирать буду. Я долго таил найденныя редкости г. Калайдовичем; но недавно и именно в том опасении, что он те же известия сам передаст своим знакомым, поставил себе в долг дать знать о найденном древнем Сборнике преосвященному Евгению, Николаю Михайловичу Карамзину и г. Кругу; но вперед от подобных сообщений готов воздерживаться, ежели вы мне доставить изволите полное уверение, что ни г. Калайдович, ни г. Строев и никто из тех, которых вы в помощь им придадите, не будут никому ни письменных, ни словесных делать об отысканных манускриптов для меня особам уведомления. Гг. Калайдович и Строев сами в таком молчании свою выгоду найти могут; не трудно им предузнать, что по справедливости и по чувству благодарности я им предоставлю быть издателями таковых древней нашей словесности редкостей. Вы меня премного одолжить изволите, ежели на сие склоните обеих их, но прошу все сие исполнить с обыкновенною вашею деликатностию и точно отстраня все то, что могло бы их заставить думать, что я противу их огорчен» (Там же. С. 51). Румянцев старался контролировать все стадии издания. Прочитав присланные отпечатанные листы второго тома издания грамот и договоров, Румянцев заметил, что на странице 126 оставлен пустой промежуток между словами почнете и по сему. Он подсказывает, что делать, если слов нельзя разобрать: «в таких случаях, то обозначалось тем, что пустое место наполнялось печатными точками». Находит и опечатки: «На странице 117 в первой колоне стоит напечатано: милостию всесильного Бога и пречистыя пренепорочныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Мария, вместо Марии. Ежели сие точно так стоит в оригинале, то не сочтете ли нужным в ноте или примечании сие заметить.

Забыл я упомянуть, что в конце первой колоны 146-й страницы напечатано Царица и Великая Княгиня Инока Алемандра Федоровна вместо Александра.

Я покорно вас прошу поручить за корректурою сего второго тома иметь бдительное внимание. Жаль очень будет, ежели сей том в издании своем уступит первому» (Там же. С. 52).

В многочисленных письмах А.Ф. Малиновскому и другим членам московской группы ученых граф Румянцев просит порой простить его за навязчивые просьбы быть более внимательным к разбору рукописей, к корректуре, к рисунку и т. п. В одном из писем Малиновскому, 19 января 1818 года, граф Румянцев писал: «Я человек ненасытный, а вы трудолюбивы, любите, что послужить может к расширению нашей словесности, духом кротки и снисходительны, и меня, кажется, жалуете; да послужит все сие мне в извинение и отчасти оправдает мою докуку» (Там же. С. 64).

Прочитав проект предисловия ко второй части «Собрания государственных грамот и договоров», граф Румянцев писал А.Ф.