— Мы можем создать природу, лишённую множества изначально заложенных в неё недостатков, и жить в гармонии с ней, а не в обнимку с кучей опасных для жизни и здоровья животных и растений, смысла плодить которые просто нет! Природа на Земле была обречена на полную реконструкцию, ибо разум человека сильнее.

Она кивнула аудитории, локоны печально склонились, давая понять, что лекция окончена, и новички заспешили на выход, без конца извиняясь перед старостами невесть за что.

Как только дверь закрылась, Мирра позвала:

— Амма!

Чудо в розовом, надутое как сыч, соизволило явиться, даже не пустившись в применение ненормативной лексики — во внеурочный час работать не любила, тем более, что заговорщики явно зажали в угол Ворожейкину не просто смеха ради.

— Чего? — хмуро спросила Амма.

— Того! — передразнила Нариола. — Что за протоколы ты прячешь?! Зачем рвала связь ОЧК, когда ещё была возможность хотя бы попробовать вернуть наших друзей из Океанеса?! А?!?!

Принцесса цветов явно была вне себя от злости, и, не дав электронной чудачке рта открыть, бросилась в наступление на куратора:

— А Вы, Елена Павловна… Вы…

От возбуждения она едва выталкивала слова. Лидер Клана Флоры вообще была довольно эмоциональна, и когда заводилась, её речь сбивалась, зато она всегда высказывала то, что думает.

— Вы всё знали! Вы знали, что Амма рвёт связь и молчали! Чёрт с этой электронной дурой, но Вы же наш куратор!!!

Она уже чуть не плакала, и Ворожейкина опустилась на стул, явно понимая бессмысленность дальнейшего отрицания своей осведомлённости.

— Ну, «знала», допустим, громко сказано, — женщина растирала виски, пытаясь выгнать накопившуюся за день усталость. — Я ничего не могу утверждать наверняка даже сейчас, когда вы пришли к тем же выводам, что и я. А расспрашивать Амму и не пыталась, бесполезно.

— Амма, что такое разрыв двухсторонней связи? — задала вопрос Лассава.

Она тоже понимала, что спрашивать девчонку-призрака напрямую бессмысленно, и пошла в обход.

— Если не выражаться профессиональными терминами, — спокойно ответила та, не удержавшись от колкости, мол, профессиональные термины не для ваших тупых голов, — это когда душу эволэка отпускают в свободное плавание, ибо попытка вызвать её на связь не находит отклика, а затрачиваемая на поддержание канала связи энергия слишком велика, чтобы просто так держать его открытым в слепой надежде на некое чудо.

— Иначе говоря, любой сбой в канале можно трактовать как безвозвратный уход эволэка? — продолжила лидер Клана Воздуха.

— Да, — последовал короткий ответ.

— Есть ли протоколы, прямо приказывающие тебе рвать связь в обход решения куратора? — встряла Мирра.

— Я не могу ответить на этот вопрос ни положительно, ни отрицательно. У вас нет доступа.

— Зато я могу ответить положительно, — вмешался Элан. — Миненков несказанно обрадовался изобретению Якоря не потому, что он поможет решить проблему, а потому, что теперь ему лично не придётся убивать нас!

Старосты уже и сами поняли причину (одну из причин?) поразительной перемены настроения главы Учёного Совета, просто не озвучивали её.

— Этот старый идиот обрадовался, что теперь всё позади, и не придётся самому марать руки, — Афалия, как всегда прямолинейная и даже грубая, сверлила убийственным взглядом Амму. — Я никогда тебе не верила… Башка у тебя какая-то ненормальная!

— Советую быть поосторожней в выборе слов, — предупредило бестелесное создание, — у вас нет никаких доказательств. Эволэкам многое сходит с рук, но обвинение в убийстве — это уже серьёзно.

— А откуда доказательствам взяться, если ты встала в глухую оборону? — парировала Диолея. — Кстати, умница ты наша, давно хотела спросить, а попытка имперцев отформатировать твои мозги случайно не была связана с тем, что кто-то раскусил выкрутасы наших отцов-командиров? Может мы зря тогда тебя защищали? Ведь именно после легендарного бунта потери резко пошли на спад!

— Ответить и на этот вопрос я не могу, — лучезарно улыбаясь, ответила Амма.

— Это вполне возможно, — согласилась Ворожейкина. — После восстания Учёный Совет не мог больше так явно убивать неугодных. Этому способствовало многое: и создание Консультативного Совета Старост, да и сам факт посягательства на Амму был недвусмысленным сигналом — уймитесь! Да и я в меру своих способностей выпроваживала в отставку ветеранов, лучше готовить новичков, чем…

Она тяжело вздохнула, и развела руками:

— Но это всё только может быть правдой!

Умненькая женщина не спешила делать однозначных выводов, не в пример весьма импульсивной молодёжи.

— Что прикажете делать с этим диалогом? — поинтересовалась девочка-призрак с самым невинным выражением лица, сцепив руки за спиной, сладко потянулась. — Стереть?

Эволэки, переглянулись, без слов приняв одно решение на всех.

— Нет, пусть останется, — ответил Элан, — можешь рассылать его по инстанциям.

— Как прикажете, — она чуть склонила головку, и, подождав, пока все кроме Лиса удалились из помещения, «села» на краешек стола и неожиданно спросила, — Вы злитесь на меня?

Эволэк плюхнулся рядом и немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Никто на тебя не злится, даже если всё, что было сказано, — правда, это не твоя вина, тебя такой создали, — он приобнял её, хотя голограмма и не подразумевала тактильного контакта.

— Что будете делать? — Амма в ответ «положила голову» ему на плечо, да так точно, что изображение не наложилось на живое тело.

Элан ещё немного помолчал и хитренько усмехнулся:

— Будем спасать всех наших разом. Спасём их — спасём дело всей нашей жизни.

Он пружинисто спрыгнул, и зашагал к выходу…

Сестрички уже должно быть улеглись, и его тянуло к ним. Лесавесима и Хилья проводили ночи либо вместе в вольере, либо по раздельности в комнатах эволэков, когда как. А сегодня именно второй вариант. Ханнеле со своей дочуркой, без сомнения, уже крепко уснули, и тревожить их не стоило, но его дитя ждало, из последних сил борясь с одолевающим сном.

Во мраке комнаты вспыхнули два скопления звёзд, поднявшись над полом почти до уровня глаз. Элан тихо закрыл дверь и, ступая по-кошачьи мягко, подошёл к Лесавесиме. Летунья, надёжно скрытая темнотой, никак не выдавала своего присутствия, только огромные глаза подсказывали душе путь, и юноша протянул руки. Ладони безошибочно нашли тепло пуха, лицо зарылось в мягкие перья. Он опустился на ковёр, на котором в последнее время всё чаще проводил ночи, и прижался к груди удивительного создания, слушая ровные удары сильного и такого храброго сердца.

Их разумы слились воедино (маленькая отдушина, маленькая слабость, оставшаяся от былого непреодолимого желания), и колыбельную пела одна душа, одна на двоих.