любая другая нация. Этот идеал часто выражается как "американская мечта", термин, введенный историком Джеймсом Труслом Адамсом в 1931 году: "Американская мечта - это мечта о стране, в которой жизнь должна быть лучше, богаче и полнее для каждого, с возможностями для каждого в соответствии со способностями или достижениями". [Мечта] об общественном устройстве, в котором каждый мужчина и каждая женщина смогут достичь наиболее полного роста, на который они врожденно способны, и быть признанными другими за то, что они есть, независимо от удачных обстоятельств рождения или положения". Основная предпосылка заключается в том, что никто не может встать на пути ваших самых высоких устремлений при условии, что у вас есть амбиции и навыки для их реализации. Если у вас есть мечта и трудовая этика, то, по общему мнению, это страна, где можно добиться больших успехов.

Американская мечта, несомненно, вдохновила многих людей на великие свершения, но для бесчисленного множества людей она так и осталась не более чем мечтой. Соединенные Штаты долгое время считались страной возможностей во всем мире, и, возможно, какое-то время так оно и было. Сегодня же для большинства населения они находятся на одном уровне с большинством других постиндустриальных стран. Недавние исследования даже выявили более сильную корреляцию между доходами родителей и доходами их детей в США, чем в западноевропейских странах, таких как Швеция и Германия, показывая, что успех в Соединенных Штатах в меньшей степени зависит от усилий и в большей - от обстоятельств рождения. Как бы вы ни интерпретировали эти выводы - как свидетельство того, что американцы слишком оптимистичны в отношении уникального статуса своей нации или что граждане других стран слишком пессимистичны в отношении своих возможностей, - они демонстрируют силу и устойчивость ценностей и убеждений людей.

В конце концов, не так уж важно, достижима ли американская мечта на практике. Как и любое мировоззрение, она вполне реальна как сила, сформировавшая идеалы целой нации. В Соединенных Штатах рассказ об американской мечте служит основой для истории жизни каждого человека, и если мы действительно признаем ее силу, то, возможно, сможем понять, почему другие народы и культуры с другими мечтами имеют совсем другие представления о выборе, возможностях и свободе.

VIII. КОНЕЦ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Я надеюсь, что успешно ответил на некоторые из поставленных мною вопросов о различных подходах к выбору, и надеюсь, что эти ответы удивили и заставили задуматься. Но больше всего я надеюсь, что кое-что из того, что я здесь представил, поможет нам выйти за рамки простой толерантности. Сегодня многих из нас учат, что изучение других культур - это весело! Люди разные, и это нормально! Возьмите пару палочек для еды или вообще откажитесь от посуды! В таком волнении нет ничего плохого. На самом деле, это очень хорошо, что мы уже не так недоверчиво относимся к незнакомым культурным людям, как раньше. Но просто недостаточно есть суши, носить сари и петь "It's a Small World After All". Этот мир, безусловно, более связан, но он также более запутанный и хаотичный. То, что раньше было ограничено культурными и национальными рамками, теперь выплескивается за их пределы благодаря мощным силам, размывающим границы: физической миграции (по оценкам Бюро переписи населения, к 2042 году менее половины американцев будут иметь европейские корни), наплыву международных СМИ (например, BBC, CNN, "Аль-Джазира" и другие зарубежные теле- и киноканалы) и широко открытому форуму Интернета. Все это привело к появлению все более личных и культурных нарративов, и все большее число людей теперь собирают историю своей жизни из настолько разрозненных нарративов, что разум замирает от попыток вместить все эти противоречия. Все соприкасается или пересекается со всем остальным, и хотя это способствует культурной гибридизации, это также приводит к конфликтам.

В прошлом при столкновении разных культур чаще всего происходило столкновение. Каждая сторона пыталась продемонстрировать свое превосходство - риторически, экономически или военным путем, - тем самым убеждая или вынуждая другую сторону ассимилироваться. Это неудивительно, ведь, согласно нарративу каждой культуры, именно она является лучшей культурой с лучшими ценностями, и доказательством тому служит то, что она выжила, когда многие другие не выжили. Многие считают, что сейчас мы переживаем "столкновение цивилизаций", которое так знаменито предсказал политолог Сэмюэл П. Хантингтон в начале 1990-х годов. Даже если это правда, конфликт не может закончиться так, как заканчивались подобные конфликты в прошлом. Одна цивилизация уже не может полностью поглотить другую, но и не может воздвигнуть гигантский барьер, чтобы не допустить ее проникновения. Терпимость и уважение тоже не помогут, особенно когда на карту поставлены глубоко укоренившиеся убеждения и жизни людей. Поэтому мы, похоже, зашли в тупик, считая, что нам нечего делить и нет четкого пути к продвижению вперед.

Но общая почва есть, хотя иногда может показаться, что это ничья земля. На самом широком уровне не вызывает сомнений, что основные ценности - жизнь, свобода и стремление к счастью - действительно присущи людям во всем мире. Действительно, как мы видели в предыдущей главе, у нас есть биологическая потребность в выборе и контроле. Из этих универсальных потребностей следует, что у людей есть права - такие, как равная защита закона, участие в политическом процессе, образование, - как это было подтверждено 171 нацией из всех частей света на Всемирной конференции по правам человека в Вене в 1993 году. Однако из этого не следует, что при предоставлении свободы выбора социальные структуры, которые создают люди из других частей света, будут или должны быть близки к западной модели. Они могут выбирать самостоятельно или учитывать чужую точку зрения, изменять окружающую среду или меняться сами, чтобы лучше к ней приспособиться, оставлять каждого человека ответственным за свое благополучие или принимать меры, чтобы никто не попал впросак.

Как же, помимо основных прав человека, мы можем наблюдать, оценивать и извлекать уроки из культурных различий? Хотя терпимость, безусловно, лучше, чем суждение о любой другой культуре с фиксированной точки зрения своей собственной, у терпимости есть серьезные ограничения. Вместо того чтобы стимулировать разговор и поощрять критический самоанализ, она часто приводит к отстранению: "Ты думаешь по-своему, я думаю по-своему, и мы не будем мешать друг другу". Представители разных культур пытаются отгородиться друг от друга, но конфликты на почве ценностей вспыхивают, когда обстоятельства вынуждают их взаимодействовать. Мы не можем терпеть друг друга, закрыв двери, потому что наши пространства, реальные или виртуальные, пересекаются как никогда раньше. Мы можем выбирать, превратить эти зоны пересечения в поле боя или в место встречи.

Я не могу предложить трехступенчатый