– Ладно. Как мы найдем их могилу?

– Однажды в интернат пришел человек и передал мне схему, как пройти к месту захоронения.

– Кто это был?

– Я не знаю. Я видел его мельком. Пришел человек в интернат, а потом мне сказали, что он принес мне записку, а в ней оказалась схема.

– Слушай! Почему ты такой? Почему никогда… – Софья с досады замолчала.

– Детские травмы, наверное, – единственное, чем мог я оправдать себя в этот момент.

Больше мы не проронили ни слова за всю дорогу до кладбища. Я понимал, что имеет в виду Софья, и отчетливо осознавал суть ее претензий ко мне. Я – взрослый человек 30 с лишним лет ни разу за два десятилетия не захотел по-настоящему узнать, что случилось с моими родителями, купаясь в детских обидах и комплексах.

И может, это и правда была именно та задача, на решение которой нужно было потратить отпущенные мне последние шесть дней жизни? И только это и имело сейчас значение? Найти себя и узнать то, что сделало меня таким, какой я есть, и поставило в ту ситуацию, в которой я сейчас и оказался.

– И? – вернула меня в настоящее Софья. – Что дальше?

Мы стояли возле ворот кладбища.

– Я помню схему наизусть. Пошли! – в темноте собственных мыслей, на ощупь, пошел я по кладбищу, как по закоулкам новой компьютерной игры.

Путь занял минут 20 от силы и оборвался в той точке, в которой в данный момент и при данных обстоятельствах я не захотел бы оказаться ни за что на свете. Паника, ярость, истерика, бессилие и злость завладели моим разумом одновременно. Хотелось орать и громить все вокруг, лишь бы не видеть эту приторную, мило улыбающуюся рожу писателя, стоявшего во весь рост на пути к могилам моих родителей.

Как он здесь оказался? Почему опять он? Почему снова это дикое напоминание, что жить мне осталось меньше недели?

Что он хочет от меня? И это имя, его имя…

Я смотрел на Софью, а потом на памятник, потом снова на нее, не в силах даже задать вопрос, не то что произнести что-либо осмысленное.

Не дойдя и пары метров до могил родителей, я рухнул на какой-то стилизованный сказочный пень напротив захоронения писателя, который обозначил рубеж моей жизни и в доме которого я теперь жил...

Софья стояла и внимательно смотрела на меня, по всей видимости, ожидая моих комментариев.

Я не мог произнести ни слова. Я ведь даже не удосужился узнать у Романа или у самого призрака его имя.

На памятнике значилось: Сергей Федорович Верхотуров.

– Ничего не понимаю, – как зомби твердил я про себя и, наконец, произнес это вслух. – Я откуда мог знать его имя? Как так получилось, что мой последний псевдоним совпадает с его именем?

Откуда Роман мог знать про могилы моих родителей? Призрак сказал, что это он отправил внука в чебуречную, чтобы тот привез меня в их дом. Это все подстроено? Кем? Призраком? Ты можешь в это поверить?

Софья молчала.

Мысль не работала, мысль хаотично скакала с предмета на предмет. Нет, не так. Мозг отказывался работать, перескакивая с одной мысли на другую.

– Сергей, о чем ты? Какой призрак?

– Садись, – попросил я ее в ответ, встав с пенька и усаживая ее на свое место. Присев на ограду могилы писателя напротив Софьи, я, наконец, рассказал ей всю историю своей встречи с Романом с самого начала.

Внимательно дослушав, и вместо каких-либо комментариев, набрав полную грудь воздуха, Софья на выдохе произнесла:

– Где похоронены родители? Пойдем.

Я махнул головой в сторону. Могилы родителей должны были быть ровно за памятником писателю. Я помню, на плане этого захоронения была надпись: Писатель.

Мы оба встали, Софья пошла первой и, как только обогнула памятник Сергея Федоровича Верхотурова, резко затормозила, круто повернулась ко мне и, взяв за плечи, глядя в глаза, скомандовала:

– Стой! Сядь обратно.

– Зачем? – ничего не понимая, опешил я.

– Не надо тебе сейчас туда. Пойдем, пойдем, – разворачивая меня и подталкивая идти обратно к пеньку, увещевала любимая.

Я послушался.

– Да объясни ты толком. Что там?

– Сядь!

Я сел и закрыл глаза. Я уже понял, что там еще один сюрприз судьбы, к которому она хочет меня подготовить.

– Говори, – почти простонал я.

После новости о скорой смерти мне казалось, что ничего страшнее уже не может со мной случиться. Но та решительность и резкость, с которой моя спутница меня остановила, испугала меня.

Софья снова выдохнула после глубокого вдоха, как будто воздух помогал ей собираться с мыслями и с духом.

– Ты главное, не кипишуй сразу, я помогу тебе. У меня есть связи. Мы во всем разберемся. Я буду с тобой. Ты не один, помни об этом, пожалуйста.

– Сонь, я готов. Говори.

– Там могила вскрыта, пустая. Ну, то есть одна из двух. Я предлагаю сделать ноги и не подходить даже. Давай я вызову спецов, и пускай они разберутся. Тем более ночь почти…

Она протянула мне руку, и я, не сказав ни слова, снова послушался. Взяв ее за руку, я без оглядки пошел за ней.

Честно говоря, я даже не думал: правильно ли я поступаю и правильно ли рассуждала Софья. Я просто понял, что еще и такое моя психика точно не выдержит.

Да, собственно говоря, что я мог поделать? Если верить словам призрака, у меня оставался только завтрашний день, а потом начнут отниматься ноги. Если уж она решила, что у нее получится хоть что-то узнать, то пускай и узнает. Жизнь все равно кончена, днем раньше, днем позже.

Вот и еще на один день я стал ближе к родителям.

Уснул я как убитый. К утру приснился отец. Подошел и пожал руку. Что это могло значить и значило ли вообще что-то – я не понял. Но это был первый раз, когда я видел хоть кого-то из родителей во сне. Они никогда не снились мне после своей смерти.

Глава 6. День третий

Еще вчера вечером Софья позвонила генералу, и уже к восьми утра нам доложили обстановку.

– Вставай, поехали, – скомандовала любимая, приготовив кофе и какой-то нехитрый завтрак.

– Честно говоря, я даже не знаю, стоит ли мне спрашивать