— Уходи! Ты слышишь?! — В голосе Ники звенело отчаяние. — Я тебе не игрушка!

Васнецов опалил её взглядом, придвинулся ближе, взял Никино лицо в ладони. Она тут же вцепилась в его запястья и попыталась оторвать его руки от своего лица. Но бесполезно, разве она могла с ним справиться!

— Ты забыла? Одно раза мне мало, — опять усмехнулся Васнецов.

Он не выпускал её и несколько мгновений гипнотизировал тяжёлым взглядом. Было непонятно, что он хочет сделать: то ли снова наброситься с поцелуями, то ли свернуть ей шею.

— Проваливай немедленно! Слышишь?!

Погладив по щеке, Васнецов сунул Нике в рот большой палец. И в ту же секунду девушка что есть силы сомкнула челюсти, впившись в него зубами едва ли не до кости.

Ника увидела, как от боли у Алексея расширились зрачки, серые глаза на миг стали совсем чёрными, губы дрогнули.

Ничего не сказав, он, наконец-то, освободил Нику. Отступил от дивана, подобрал одежду и направился в ванную комнату.

Обняв подушку, девушка слушала, как шумит вода в раковине. Васнецов появился уже полностью одетым, в прихожей он подобрал с пола куртку и вышел из квартиры, даже не обернувшись.

Ника уткнулась в диванную подушку и затряслась от рыданий.

— Господи, ну зачем, зачем… — прошептала она. — Почему всё так…

***

Елена Вадимовна с трудом уложила ребёнка спать — встреча с отцом настолько взбудоражила Егорку, что он вертелся на диване волчком.

— Бабуля, он такой, он такой… — восхищённо шептал малыш. — Ну, ты сама видела!

Елена Вадимовна с грустью погладила Егорку по голове.

— Спи, маленький, завтра рано вставать.

Женщина скорбно вздохнула. Что теперь будет? С одной стороны, хорошо, что Васнецов объявился и признал сына. Столько радости ребёнку! А с другой стороны — смогут ли взрослые разобраться между собой?

Когда на пороге убогой съёмной квартирки возник мужчина, державший за руку счастливого малыша, Елена Вадимовна ахнула и закрыла рот ладонью.

— Алексей… Ты…

— Бабуля, смотри, ко мне папа приехал! — закричал Егорка.

Бывшая тёща сразу заметила, как изменился Васнецов за прошедшие годы. Это был уже не юноша, затевавший проекты, а мужчина, который многого достиг и твёрдо стоит на земле. Он сделал шаг в чужую квартиру и сразу заполнил пространство своей аурой.

Вошёл, поздоровался, огляделся. По лицу пробежала тень — увидел всё сразу: и бедность обстановки, и измождённый вид Никиной мамы.

Васнецов присел перед Егоркой, сжал маленькие плечики:

— Сын, а хочешь я завтра отвезу тебя в детсад?

— Да тут идти пять минут, — хмыкнула Елена Вадимовна.

— Хочу! Хочу! — запрыгал Егорка. — А какой у тебя автомобиль, пап?

— Большой, тёмно-серый, — улыбнулся Васнецов. — Да ты его видел, я его около игровой площадки оставил.

— Ой, нет, не видел! А что у тебя? Пап, скажи, что джип!

— Да, джип. Внедорожник.

— Вау-у-у!

— Можем завтра ещё лишний круг по кварталу сделать.

— Вау-у-у-у-у-у-у-у! А марка какая?

— Мерседес. Знаешь такую? — хитро улыбнулся отец.

— Шутишь! — фыркнул мальчишка. — Ещё бы!

— Так ты уже и в марках разбираешься?

— А то!

— Молодец. И заберу тебя из садика тоже я. По рукам?

Алексей подставил ладонь, а ребёнок с радостным воплем хлопнул по ней своей маленькой ладошкой.

— Завтра всем расскажу, что ко мне папуля приехал!

— Елена Вадимовна, что-то нужно? Еда, лекарства, что-то для хозяйства? — взглянул на бывшую тёщу Васнецов. — Я могу прямо сейчас всё привезти.

Вероникина мама поджала губы.

— Нет, Алексей, ничего не надо, — ответила сухо. — У нас всё есть.

— Пап, завтра тебя жду! — крикнул Егорка. — Приезжай на мерсе!

— До встречи, сынок. До свидания, Елена Вадимовна.

— До свидания, — буркнула тёща.

Вчерашний день был ошеломляющим, он превратился в настоящее испытание для Вероникиных нервов.

А ночью Дашка подбавила жару. Кроха никак не могла уснуть, то ныла, то стонала, то вовсе начинала верещать. Ника даже измерила ей температуру, но температуры у малышки не было. Наверное, снова беспокоили зубы.

Всю ночь самоотверженная нянька носила ребёнка на руках, гладила, укачивала, пела песенку.

Хорошо, что утром Нике не пришлось одевать уснувшую Дашу, чтобы ехать с коляской к своему дому, забирать сына и вести его в садик. Поздно ночью Васнецов прислал сообщение, что сегодня Егоркой занимается он. Сообщение прилетело в тот момент, когда малышка на минуту утихла. Сигнал телефона её разбудил, и она снова заплакала.

Ника ужасно разозлилась на бывшего.

«Обязательно надо по ночам рассылать сообщения?! А сразу не мог сказать, пока был здесь? Забыл? Да, конечно, забыл. Ну, ещё бы! Набросился сначала с обвинениями, а потом с поцелуями. Совсем ненормальный!» — возмутилась Ника.

А потом вдруг почувствовала себя неблагодарной: это же хорошо, что Васнецов сразу включился в заботы о сыне! Не откладывал, не раздумывал, не требовал сделать тест на отцовство.

Ника не смогла бы сейчас передать словами, что она испытывает. Самые противоречивые чувства раздирали ей грудь, взрывали мозг. Она радовалась за Егорку — как же ликовал мальчишка, встретившись с отцом! Но и переживала за него ужасно.

Такой же ураган эмоций поднимался, когда Ника вспоминала вчерашний секс — неожиданный, дикий, страстный… Несмотря ни на что, она испытала острое удовольствие, снова побывав в объятиях бывшего. Каждая клеточка её тела пела, когда Васнецов вбивался в неё с бешеным напором. Какой же он неистовый, мощный! Ощущать на себе его тяжесть было блаженством. У неё так давно не было секса, что, когда мужчина ворвался в её лоно, ей показалось, будто у них всё происходит впервые…

И одновременно Ника страдала из-за того, что уступила чувствам, поддалась страсти. Ругала себя последними словами, презирала. Раскаивалась так, что от отчаяния на глазах выступали слёзы.

Она должна была оттолкнуть Алексея, запретить ему к себе прикасаться!

Но она ничего не сделала. Ни-че-го. Даже для вида не посопротивлялась, сама набросилась на Васнецова так же жадно, как и он на неё. Сцепились в клубок — не растащишь!

Умирая от стыда, Ника призналась себе, что мечтает о повторении. Как же так? Она же прогнала Васнецова, даже за палец его цапнула изо всех сил, чтобы не лез…

— Нет, я точно сойду с ума, — прошептала она.