— А ты бы лишил его матери! — в отчаянии воскликнула Ника. — Разве нет?! Оставил бы ты его со мной, если бы узнал, что я родила? Нет! Запросто бы отобрал! Ты бы сказал, что я развратная девка, недостойная воспитывать твоего ребёнка!

— Что ты ему дала? — продолжал нападать Васнецов. — Я был сейчас у вас, видел, как вы живёте. Мой сын растёт в нищете!

— Он растёт в любви! Я дала ему то, что не купишь за деньги! То, чего теперь лишена Дашенька. Я всё делаю для Егорки! А наши трудности — они временные. До того, как заболела мама, мы нормально справлялись, нам хватало денег на всё! И знаешь что, Васнецов? Пошёл вон! Проваливай немедленно! Я не обязана перед тобой оправдываться! Ты мне никто. Забыл?

— Ты совсем ох**ла так со мной разговаривать? — ещё больше вскипел мужчина.

— Не ругайся при мне! — выпалила Ника и ударила бывшего мужа по лицу.

Залепить настоящую пощёчину она не смогла, её движения были ограничены — руки Васнецова упирались в стену справа и слева от её головы. Удар вышел слабым, он не соответствовал эмоциям, которые переполняли Нику, поэтому она в полном отчаянии ещё несколько раз ткнула мужа кулаком в грудь.

Васнецов мрачной глыбой возвышался над ней и следил за её трепыханиями. Она была как зверёк, угодивший в капкан. Удары её кулаков причиняли больше боли ей, чем мужчине, у него была железная грудная клетка…

— Ненавижу тебя, ненавижу! — всхлипнула Ника, и слёзы градом покатились из глаз.

Алексей обхватил её подбородок ладонью, заставил поднять голову, несколько мгновений всматривался в мокрое, залитое слезами лицо бывшей жены, а потом… навалился на Нику всем телом, притиснул к стене и жадно впился в её губы поцелуем.

От неожиданности девушка дёрнулась, изумлённо и протестующе распахнула глаза, но язык Алексея уже завладел её ртом, вторгся, подавляя сопротивление.

Бешеный напор, близость его жаркого тела, его головокружительный запах… Через секунду Ника безвольно повисла на руках мужчины. Она была совершенно обескуражена — никак не ожидала, что их ссора будет иметь такое продолжение.

Алексей жадно и безостановочно целовал Нику, осыпал поцелуями её лицо, потом снова накрывал губы, терзал их, не в силах насытиться. Ника тоже не могла бороться с нахлынувшим желанием. Она отвечала мужчине безрассудно и яростно, сжимала его шею и затылок, ловила его губы и язык своими губами.

Сейчас они забыли обо всём на свете и перенеслись в то время, когда даже дышать не могли друг без друга, когда просыпались и засыпали в обнимку…

«Лёша, Лёшенька, милый мой», — пронеслось в голове у Ники. Это был голос той, другой женщины, юной, влюблённой, счастливой.

Тут же обжигающей болью полоснула обида и злость, но, как ни странно, это ещё больше усилило желание. Ника засунула руки под джемпер Васнецова, впилась ногтями в его поясницу. Кожа у него была горячей и шёлковой.

Алексей зарычал и подхватил Нику на руки. Мгновенно донёс до дивана в гостиной и снова навис над ней. Ему понадобилась всего одна минута, чтобы содрать с бывшей жены домашнюю одежду и бельё, при этом он почти не отрывался от её губ.

Возбуждение кипящей лавой окатывало обоих, они впивались друг в друга с жадностью изголодавшихся зверей, осыпали поцелуями, похожими на укусы.

Ника застонала, когда мужчина, которого она когда-то боготворила, припал к её груди и принялся ласкать языком и пальцами её соски. Ника чувствовала, как иглы острого удовольствия насквозь пронзают тело, она металась как в лихорадке, захлёбывалась воздухом, выгибалась и вздрагивала.

Она ухватилась за джемпер Алексея и потянула трикотаж вверх, а когда бывший муж остался перед ней по пояс голым, с накачанным литым торсом, принялась лихорадочно гладить и царапать горячую кожу.

Алексей поднялся, чтобы окончательно раздеться. Он расстегнул ремень, не сводя взгляда с обнажённой женщины, лежавшей перед ним на диване. Его взгляд метался по её телу, оно казалось ему божественным. Васнецов хотел впитать в себя изумительное зрелище, запомнить его навсегда. Ника была всё так же красива. Именно такой он видел её в снах, которые преследовали его все эти годы.

Он улёгся сверху, вдавил Нику в диван, припечатал своим весом, затем заставил её раздвинуть ноги. Никаких сомнений — сейчас она хотела его так же сильно, как и он её. Они оба уже были готовы — распалились до предела во время жёсткой короткой прелюдии. Алексей чувствовал горячую влагу на бёдрах Ники, её лоно пылало жаром, а от мысли, что сейчас он окажется внутри неё, у Васнецова темнело в глазах.

Он вторгся одним решительным движением, буквально протаранил женщину собой, а Ника вскрикнула и на секунду сжалась, ощутив, как в неё входит каменное и раскалённое мужское орудие. Но в следующий миг она обмякла под Васнецовым, и испуганный вскрик сменился протяжным стоном удовольствия. Как давно она не ощущала в себе мужчину!

В ответ на её стон огненный спазм прокатился по телу Алексея, и он, глухо зарычав, начал двигаться. Он хотел одновременно зацеловать и убить Нику, её жаркое лоно показалось ему таким тесным! Он чувствовал, как раздвигаются шелковистые стенки, впуская его всё глубже, увлекая туда, где его ждёт рай.

Алексея трясло, возбуждение захлёстывало, нестерпимый жар поднимался снизу, от паха, и наполнял его вены пламенем. Он уже звенел от переполнявшей его страсти и превратился в неутомимого варвара — брал женщину дико и яростно, ни на секунду не останавливался и неистово вклинивался между раздвинутых ног Ники.

Она содрогалась под размашистыми ударами узких мужских бёдер, впивалась ногтями в его кожу, натягивалась струной, а сквозь сжатые зубы вырывались безумные стоны…

Эта невероятная гонка продолжалась целую вечность, они всё больше наполнялись сладким нетерпением, казалось, каждый толчок может стать финальным — и после него оба взорвутся.

Наконец это произошло. Они синхронно взлетели на гребне обжигающей волны — точно так же, как это было очень давно, почти в другой жизни. Некоторое время их сплетённые тела содрогались в сладких конвульсиях.

Когда последний отголосок испытанного наслаждения утих, Алексей тяжело навалился на Нику, уткнулся носом в её шею.

Никины руки безвольно упали. Она не обняла мужчину, который только что заставил её кричать в экстазе.

— Выпусти меня, — холодно потребовала она через мгновение и попыталась оттолкнуть Алексея.

Тот резко соскочил с дивана, как распрямившаяся пружина. В следующий миг его глаза, затуманенные недавним блаженством, вновь стали злыми.

— Что не так? — с мрачной усмешкой поинтересовался он. — Не понравилось?

— Уходи немедленно, — металлическим голосом приказала Ника.

Она села на диване и прикрылась подушкой, уткнулась в неё пылающим лицом.

— С чего бы это?

Васнецов возвышался над Никой — обнажённый, роскошный в своей наготе. И он уже снова начал возбуждаться, это было заметно.