Я окинула его более пристальным взглядом и обнаружила, чтовид у него чрезмерно отвратительный: плащ помят, шляпа…

— Что ты намерен делать? — строго спросила я уже Евгения.

У Розы, конечно, горе, но так интенсивно его с ней делитьмне не хотелось.

— Отвезем Виктора к нам и приведем его в порядок, — ответилЕвгений. — Не бросать же мужика в беде. Роза и в самом деле не правильнопоймет, если он завалится в таком виде.

«Она правильно его поймет», — подумала я и спросила:

— Женя, а как ты собрался приводить его в порядок?

— Ну, причешем, умоем, ты погладишь его плащ, брюки надотоже подгладить, — окидывая Пупса заботливым взглядом, принялся перечислятьЕвгений.

Я запротестовала:

— Плащ гладь сам, брюки тоже, и вообще, начал делать доброедело, так делай его до конца.

Дома, пока Евгений на кухне чистил брюки и гладил плащ, я зачашечкой душистого травяного чая энергично читала Пупсу лекцию в гостиной.

— Устроился, понимаешь ли, — гремела я, — а мы еще с Розойгадали, кто тебе в прошлый раз гладил плащ. Теперь такие вопросы отпали, вовсяком случае, у Евгения. Да и у меня. Роза, наивная, думает, что у тебязавелась любовница, а ты безбожно эксплуатируешь друзей! Ну, признавайся, кто впрошлый раз гладил твой плащ? Даня? Тасик?

Пупс испуганно хлопал глазами и молчал."

— Ты даже любовницу не можешь завести, — с укором продолжилая, — вот до чего докатился.

— До чего? — жалобно выдавил из себя Пупс.

— До полной деградации. С кем ты пил? Признавайся!

Пупс глубоко задумался и признался:

— Не помню. Я опешила:

— Как, совсем ничего?

— Абсолютно.

— И как домой возвращался и Розу…

Я замялась, продолжив предложение жестами и взглядом. Налице Пупса появилась паника.

«Совсем память отшибло, — подумала я. — Бедная Роза, этогобольше не повторится».

— Хорошо, — сказала я, — ты не помнишь, с кем пил, непомнишь, как оказался у Ларисы, но сегодняшнее-то утро ты помнишь?

Пупс задумался и ответил:

— Смутно.

— Ну хоть как проснулся и на работу пошел, помнишь?

— Смутно.

«Бедная Роза», — подумала я, желая любым способом заставитьПупса вспомнить хотя бы то, что произошло у него с Розой прямо в прихожей.

Однако на пути у таких понятных намерений вырослинепреодолимые препятствия. Евгений с наглаженными брюками и плащом появился вдверях и возмущенно загремел:

— Что ты пристала к нему? Я для чего не повез его к Розе?Чтобы ты ему промывала мозги?

— Фу, какой ты грубый, — обиделась я и отправиласьзаниматься воспитанием сына.

Я нашла его в Красной комнате в обществе бабы Раи, котораябыла увлечена уборкой. Санька активно ей мешал.

— Как жа ж загулял мужичонка, — поделилась баба Рая со мнойвпечатлениями, определенно имея в виду Пупса. — Как жа ж он набрался жа ж, богменя прости.

— Не говорите глупостей, баба Рая, его отравили, — изчистого противоречия вступилась за Пупса я.

Баба Рая, качая головой, мне возразила:

— Как жа ж, отравили, вас жа ж с Маруськой так через деньтравят. И когда уже у этого разгульного бегемота отпуск кончится? Как жа ж онауже мне надоела жа ж.

— А не поджарить ли нам сегодня на ужин блинчиков? —поспешно меняя тему, предложила я.

— Блинчиков! Блинчиков! — подхватил мою идею Санька. — Смедом и вареньем!

Баба Рая, протиравшая пыль с Санькиного телевизора, так стряпкой в руках и застыла.

— Это кто жа ж вам жарить-то будет? — вдохновляясь на лай,спросила она.

Я уже почувствовала, что сказала что-то не то, но сдаватьсяиз гордости не захотела.

— А в чем дело? — спросила я. — Почему нельзя блинчиковпожарить?

Лучше бы я этого не спрашивала. Баба Рая в сердцах ударилатряпкой об пол и пошла разворачивать тему.

— Вам, значить, все можно, а я, значить, раба ваша, —издалека зашла она. — Вы, значить, с утра до вечера водку жрете и песни орете…

(Господи, да когда ж такое было-то?) — ..А я, значить, раз внеделю любимую передачку посмотреть не могу. Усю ж неделю жа жду, а как вечернаступить, дак у них сразу жа желания появляются.

Тому — это, этому — то. Я жа ж вам не казенная! Имею жа ж яправо «В глаз народу» посмотреть! Спокойно, без всяких блинчиков, мать вашуити!

«Ах, вот в чем дело, — прозрела я. — Да-а, — „Глас народа“ —дело серьезное. Это я действительно не на то посягнула».

«Глас народа» баба Рая смотрела, как футбол. Она твердознала, за кого болеет, тут же делала свои прогнозы и ликовала, вскакивая состула и подпрыгивая выше Саньки, если ее фаворит одерживал верх. «Хорошо намялврагам бока!» — приговаривала она, поскольку в любом диспуте для нее шлопротивостояние России с Америкой.

Баба Рая, ярая приверженка коммунизма, ненавидела все, начто падала тень демократии, а популярная передача образно виделась ей летящим вглаз народу кулаком, который обязательно должен быть развернут каким-нибудьдругом сирых и болезных в обратную сторону, думаю, не стоит объяснять в какую.

Действительно, я погорячилась, потому что надо обладатьизощренным садизмом, чтобы заставлять бабу Раю жарить блинчики в такойзнаменательный вечер. Мне оставалось только завидовать бабе Рае, насколько ярчепротекает ее жизнь. Ну почему я засыпаю под этот «Глас народа»? Как жаль, чтонедоступны мне столь дешевые и простые радости. Все тянет меня на какие-то«подвиги».

Однако от блинчиков отказываться я не собиралась; покаЕвгений холил Пупса, я решила заняться стряпней. Евгений отнесся к моей затее сэнтузиазмом и тут же полез в холодильник за сметаной, а вот Пупс на блинчикиотреагировал рвотными спазмами. Он категорически отказался идти на кухню,ссылаясь на то, что даже запаха пищи не переносит. Бедняга полулежал на диванев гостиной и тщетно пытался припомнить хоть что-то из сегодняшнего дня. Большевсего, естественно, его интересовало, с кем он пил, а также сколько и что.

— Пора везти Пупса домой, — шлепая на тарелкусвежеиспеченный блинчик, сказала я Евгению.

— Рано еще, пускай сначала в себя придет, — возразил тот,выворачивая на блинчик половину банки сметаны.