о своём ребёнке. Кто отец Кавенлава она не говорила. Так они и жили вдвоём в стареньком домике, на другой окраине города.

– Мне очень жаль, Кав. Терять своих родных – это больно и очень трудно. Чем я могу тебе помочь?

– Может вы попросите свою знакомую…ту что из ордена. Может быть она сможет помочь. Прошу вас, мастер Хаким! Вы моя последняя надежда!

– Почему ты сам не попросил у неё помощи?

– Разве она меня послушает? Я сильно сомневаюсь в этом, – Кавенлав поник.

– Хорошо, я помогу. Пойдём со мной. Аз, мы быстро. Останься тут, я справлюсь сам, – Авенир заметил, что орк уже собрался идти вместе с ними.

Путь к дому, где пребывала сестра Оксилия, кузнец и его подмастерье проделали очень быстро. Время было позднее и на улицах почти никого не было. Кое-где сквозь ставни на окнах виднелся горевший внутри свет, но, в основном, вокруг было темно, хоть глаз выколи.

В маленьких окошках нужного дома так же было темно.

– Сестра Оксилия, – Кавен кулаком стучал в дверь, – нам нужна ваша помощь! Пожалуйста!

Присутствие его учителя придало юноше сил и уверенности. Он барабанил в дверь так, что скорее всего разбудил всех соседей.

Дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла сестра Оксилия, держа в руках огниво. На ней было привычное одеяние, что сильно удивило Кавена.

– Вы что, нас ждали? – не удержался от вопроса удивлённый ученик Авенира.

– Конечно. Мне же нечем больше заняться. Каждый вечер вас жду, – даже при тусклом свете огонька было видно, что девушка сейчас способна одним только взглядом метнуть в кого угодно пару молний.

– Сестра Оксилия, – вперёд вышел Авенир, – нам правда нужна твоя помощь. Срочно. Это Кавенлав, он обучается кузнечному ремеслу у меня. Его мать умирает. Местный лекарь отказался ей помочь. Может быть ты…

– С чего б это? – взъелась Оксилия, не дав Авениру договорить, – зачем мне помогать людям, которые станут причиной гибели сотен, а может быть тысяч других людей?

Она сжала свободную руку в кулак, её губы вытянулись в тонкую линию.

– Я тебя не понимаю… – Авенир смотрел на свою спасительницу с подозрением.

– Не понимаешь? Он не понимает! – она обратилась к небесам, – завтра у вас заберут все те мечи, копья и стрелы, что ты и твой ученик выковали. Ими будут убивать людей. И виноват в этом ты. Я жалею, что спасла тебя тогда, Хаким Овтун. Ты несёшь с собой смерть.

Она смотрела на Авенира с ненавистью и отвращением.

– Знаешь, почему я ещё не спала, когда вы пришли? Я молилась. Молилась всем Богам, чтобы твоя кузница сгорела ночью. Чтобы всё, что вы выковали пропало в огне.

– Ты считаешь меня убийцей и страшным человеком, это я понял. И поэтому ты дашь умереть ни в чём не повинной женщине? В чём виновата она? А если ты дашь ей умереть, то чем ты лучше меня?

Оксилия побледнела. Огонёк в её руках дрожал.

– Я помогу этой несчастной. Но не потому, что ты попросил, а потому, что она во мне нуждается, и я ценю любую человеческую жизнь. Показывайте дорогу.

– Я буду вам благодарен и в вечном неоплатном долгу перед вами, – Кавен смотрел на сестру Оксилию, как на спасительницу.

– Не торопись благодарить. Может быть и я не смогу помочь, – отрезала сестра Божьей милости, – показывайте уже дорогу.

Кавенлав бежал впереди на несколько шагов. Авенир и сестра Оксилия шли следом, молча, делая вид, что друг друга не существует. Авенир обдумывал её слова.

– Это мой дом, заходите, – поманил за собой своих спасителей Кавен.

Домом это было назвать сложно. Слишком ветхое строение, ненадёжное на вид и совсем без окон. Солнечный свет попадал внутрь разве что через огромные щели в стыках обшивки стен. Внутри было холодно даже не смотря на то, что в очаге ещё горел огонь.

– Матушка, я привёл помощь, – Кавен встал на колени рядом с кроватью своей матери и взял её за руку, но та лишь что-то невнятно протянула в ответ.

– Дай-ка я посмотрю, – сестра Оксилия села на край и приложила сложенные вместе кончики трёх пальцев к шее больной сбоку.

Молодая врачевательница долго всматривалась в лицо пожилой женщины, лежащей перед ней. Она осмотрела кожу на всех доступных местах, проверила глаза, приподняв пальцами веки, даже прощупала живот. После всех этих манипуляций на лице сестры Оксилии можно было увидеть только одно – искреннюю печаль.

– У неё жар, глаза пожелтели и сердце колотится так, что скоро не выдержит. Мне очень жаль, но твоей матушке действительно уже нельзя помочь. Можно только облегчить её страдания.

Повисшее молчание нарушалось легким треском тлеющих в очаге углей.

– Если мы можем что-то сделать для тебя… – Авенир не договорил, глядя на своего подопечного.

По лицу Кавена катились слёзы, его била дрожь.

– Сделайте это, пожалуйста. Дайте ей что-нибудь, чтобы она так не страдала, – с трудом в полголоса выговорил юноша и закрыл лицо руками.

Сестра Оксилия достала из сумки какой-то пузырёк с темной густой жидкостью, открыла крышку и налила несколько капель прямо в рот умирающей.

– Теперь она уснёт и скорее всего не проснётся. У тебя есть время до утра, чтобы попрощаться с ней, – закончила сестра Оксилия и поднялась на ноги.

– Тебе надо будет разобраться со всем. Если нужна будет помощь – только скажи, – Авенир похлопал Кавенлава по плечу.

– Да, спасибо, мастер Хаким. Я приду завтра.

– Приходи когда сможешь или когда захочешь. Мои двери для тебя всегда открыты.

– Спасибо вам ещё раз. Простите, что заставил вас выйти из дома так поздно.

– Не переживай о нас, всё в порядке, – ответил Авенир, – сестра Оксилия, я провожу вас до дома.

Распрощавшись с убитым горем юношей, Авенир и сестра Оксилия покинули обветшалый дом семьи Войжинов. Стоило им только выйти за порог, как настроение тут же изменилось.

– Тебе не нужно меня провожать. Я доберусь сама. Уж лучше одной, чем с кем попало, – заявила сестра Божьей милости, состроив гримасу надменности.

– Помолчи пожалуйста. Ты забыла может быть, но тебе всё ещё не безопасно бродить одной. Тем более по ночному городу.

– Решил поиграть в заботливого старшего брата? Не выйдет. Мне не нужна компания. Мне от тебя вообще ничего не надо.

– Хорошо, иди, – после этих холодных слов Авенир развернулся и зашагал прочь от нахальной собеседницы.

Сестра Оксилия была поражена так сильно, что даже не нашла что сказать в догонку удаляющемуся, возможно, единственному другу в этом затерянном месте. Она как всегда отталкивает от себя всех, кто мог бы оказаться