Но как бы то ни было, а работать надо, хочешь – не хочешь.Я, естественно, не хотела, но заставила себя сесть за машинку, прекраснопонимая, что скоро меня все равно прервут. Уж Белка с Лизой не преминут узнать,как мои дела. Да и Танька тоже. Однако первым позвонил Вырвизуб.

– Мария Никитична, дорогая, как ваше здоровье? –для начала осведомился он.

– Спасибо, Борис Евгеньевич, все хорошо. Кстати, я ведьне поблагодарила вас за чудные розы. Спасибо большое!

– Рад, что угодил вам. Мария Никитична, как наши дела?

– Идут, Борис Евгеньевич, идут полным ходом, надеюсь,что скоро закончу. Вот только надо будет еще все это перепечатать набело, ясама не успею.

– Не волнуйтесь об этом! Сдадите так, как есть, нашидевочки отлично сами наберут текст, вы ведь не от руки пишете?

– Нет, я на машинке.

– И прекрасно.

– Но тогда… Тогда я могла бы уже отдать вам то, что ясделала, – ляпнула я и тут же раскаялась: мы ведь условились, что он мнезаплатит, как только я представлю рукопись, а так я ему отдам…

– Нет, Мария Никитична, не стоит. На носу долгиепраздники, а у вас всего один-единственный экземпляр, он легко можетпотеряться. Не стоит. Все равно раньше пятнадцатого января никакой нормальнойработы не будет.

– Ну, к пятнадцатому я вообще все закончу! –обрадовалась я.

– Вот и чудесно! К шестнадцатому числу я приготовлюденьги, а вы рукопись! Договорились?

– Да, разумеется!

– А потом, Мария Никитична, у меня еще есть на васвиды. Вы пока ничем не связаны, никаким договором?

– Пока нет. А что вы хотите мне предложить? – Мнебыло чрезвычайно любопытно.

– Знаете, многое! Но выбирать будете сами! Конкретнеепока говорить не стану, в наше время опасно много обещать… Но без работы вы неостанетесь.

– Что ж, спасибо. Меня это радует.

– Где вы встречаете Новый год? – вдругпоинтересовался он.

– Новый год? Вероятно, у тетушки, как обычно, –осторожно ответила я.

– А я уеду в Египет! И потому хочу заранее пожелать вамв Новом году удачи и больших творческих успехов.

– О, спасибо, Борис Евгеньевич! И вам я тоже желаювсяческих успехов. В Египте сейчас, наверное, здорово, тепло и купаться можно?

– Говорят, можно!

– Тогда желаю вам хорошего купания!

– Мария Никитична, – он слегка охрип, – а выбы не хотели… тоже в Египет? Я могу это устроить в два счета!

– Нет, спасибо, Борис Евгеньевич, – чуть нерасхохоталась я, – мне же надо работать…

– Ну, в принципе…

– Нет, нет, благодарю, но я не поеду!

– Жаль. Простите за назойливость, – очень сильносмутился Вырвизуб.

– Да нет, что вы… При других обстоятельствах, я,возможно, и поехала бы… Ну, ладно, счастливого вам пути!

– А вам – счастливо оставаться и с наступающим вас!

Да он, кажется, и впрямь в меня влюбился. Бедняга!

И тут же меня обдало жаром от воспоминаний о минувшей ночи.Господи, что это было? Безумие, восторг, страсть? Нет, любое слово казалось мнештампом, недостойным пережитого. Я дожила до сорока лет, но только сегодняночью мне на какой-то миг показалось, что вот, наконец, я нашла ту самуюпресловутую вторую половинку. И, конечно. Макс был самым лучшим мужчиной, какиевстречались мне в жизни. Неужели это и есть любовь? Ах, какая умница Вырвизуб,он сказал, что сдать надо шестнадцатого, значит, я вполне могу сегодняполентяйничать. Ибо какая может быть работа после не просто бессонной ночи, апосле ночи любви?

Тьфу, неужели не осталось для любви незатасканных слов исловосочетаний? Впрочем, это не имеет ни малейшего значения, главное, чтобыбыла сама любовь, а слова-то уж я как-нибудь подберу!

Я с легким сердцем встала из-за стола и подошла к зеркалу.Да, вид еще тот! Но до чего же глаза блестят!

А губы распухли вполне недвусмысленно. Зато я точно знаю, чтосейчас ни, один мужик не устоял бы передо мной. Но они не нужны мне! Никто!Только один Макс…

Макс! Макс!

Стоп, Маша, опомнись, остановил меня внутренний голос, и ярешила прислушаться к нему. Иногда он говорит дельные вещи. Ночь любви,разумеется, дело хорошее, особенно после нескольких лет воздержания.

Но ты, кажется, – упоминала о любви? Рано, Маша, рано!

Это всего лишь хороший, даже потрясающий секс, но любовь тутни при чем. Но он сам позвонил… сказал, что любит! Ничего подобного! Он сказал,что, кажется, любит. Есть разница, согласись! И потом, он позвонил черезчетверть часа после того, как расстался с тобой, то есть еще не остыл. Ипринимать всерьез эти слова нельзя. Чуть ли не каждый мужик в постели бормочетчто-то о любви, ну и велика ли цена этому бормотанию?

Грош в базарный день. А звонку через пятнадцать минут – влучшем случае два гроша или даже полтора.

Ну и что из этого следует? Ничего особенного, просто радуйсяудачно проведенной ночи и даже не очень рассчитывай на еще одну. Так надежнее испокойнее. Это не любовь и даже пока не влюбленность, это всего лишьудовлетворенное желание. Если учесть, как давно ты этим не занималась, то неудивительно, что пришла в такой телячий восторг, и вполне возможно, что делововсе не в его талантах… Ну нет, дело очень даже в его талантах, – несогласилась я с внутренним голосом. Я же все-таки повидала в жизни мужчин иразбираюсь, что к чему… Да, я согласна, о любви еще рано думать и тем болееговорить, но что касается его сексуальных способностей, то тут не может бытьникаких сомнений.

Вот так плодотворно побеседовав с внутренним голосом, япришла к выводу, что не стану никому ничего говорить. Было и было, подумаешь,большое дело! И виду не подам… А лучше всего скажу, что нашла записку слишкомпоздно, тогда и расспросов не будет, а то тетушка, а теперь еще и Белка,слишком интересуются моей половой жизнью. Правда, от Таньки вряд ли удастсячто-то скрыть.

У нее потрясающая интуиция.

И словно в ответ на мои мысли позвонила Татьяна.

– Машка, как вчерашний вечер? – полюбопытствовалаона.

– Хорошо!

– Где были?

– Очень симпатичное заведение, называется «Подкаштанами». Правда, каштанов я там нигде не приметила…

– Стоп, ты что-то разболталась, значит, хочешь скрытьсуть…

– Тань, ты чего? Какую суть?

– Где вы были после кабака?

– Тань…

– Но где-то же вы были!

– Он отвез меня домой!

– И все?