класса, и Мэт всегда был заметным, пользовался успехом у девчонок, а о её существовании вряд ли подозревал – такие малолетки его не очень-то интересовали. Да и Вита, конечно, слышала о нём, и видела тоже, но влюбляться никогда не собиралась.

В восьмом и девятом она была влюблена в другого – в других – в десятом тоже. Тем более Мэт уже выпустился, исчез из поля зрения, и Вита о нём даже не вспоминала. Всё закрутилось гораздо позже, когда она доучивалась последний одиннадцатый год. И пересеклись они уже не в школе, а в общей компании, на дне рождения у одной из её одноклассниц.

Той исполнилось восемнадцать, жила она в частном доме, поэтому и устроила грандиозное мероприятие, наприглашала кучу гостей. А Мэт был знакомым её старшего брата, и она сама не отказалась бы с ним замутить, но… он почему-то из всех присутствующих девчонок выбрал Виту. Возможно, потому что она изначально не выказала к нему особой симпатии.

Вокруг него и так вертелась куча девушек, а её излишняя конкуренция никогда не заводила, скорее, отворачивала. Ну лень ей, просто лень – перетягивать на себя внимание, преодолевать выставленные другими заслоны, расталкивать соперниц локтями.

Разве она не скучная и не слишком приземлённая? К тому же не сказать, что невероятная красавица. Обычная. Как множество других – со своими преимуществами, со своими недостатками. Некоторые выглядели гораздо эффектнее и ярче. Даже на том дне рождения. Так зачем она ему понадобилась?

Вита раз за разом ловила на себе пристальный заинтересованный взгляд, замечала лёгкую улыбку на губах и не понимала толком, как ей к этому относиться. С одной стороны было приятно и волнительно, что именно на неё пялился такой привлекательный и популярный парень, играть с ним в гляделки – смотреть в ответ или демонстративно отворачиваться, делать вид, что всё равно, или сердито хмуриться. Но в то же время что-то настораживало и отталкивало. А что конкретно, даже не объяснить толком.

Вся эта напускная таинственность и многозначительность? Отдельные фразы, сказанные другим? Чуть заносчивая манера держаться? Или всё-таки взгляд? Слишком осязаемый, слишком пронзительный, особенно, когда не издалека, а почти в упор – глаза в глаза. Он завораживал и затягивал, не отпускал, и встретив его вблизи, Вита почувствовала, как мурашки пробежали по рукам. Это встревожило, но и взбудоражило одновременно.

Само собой после их долгой игры в гляделки она разволновалась и смутилась, стоило Мэту оказаться рядом. Он подошёл, выбрав момент, когда Вита одна стояла у стола и тянулась к большому прозрачному кувшину с безалкогольным мохито, улыбнулся, но не широко и явно, как улыбаются для всех, а на уровне намёка, ощущения, которое не каждый способен уловить, что тоже подкупало, произнёс:

– Я налью. А то он тяжёлый.

И действительно налил ей коктейля в высокий стакан и опять улыбнулся, спросил:

– Тебя ведь Вита зовут? А полностью как-то очень необычно?

Ну, не совсем уж необычно, но ей действительно ни разу ещё не попадались тёзки. Виолетта встречалась, и не одна, Виталина тоже. Но родители даже и с без того довольно редким именем сумели отличиться, назвали её Виталией.

– Я тебя помню, ещё по школе, – продолжил Мэт. – Тебя трудно не заметить.

Да ладно. Она не поверила. Хотя нет, отчасти поверила, потому что хотелось. Тем более реально же её пышная кучерявая шевелюра всегда привлекала внимание. В садике и младших классах, с короткой стрижкой, она вообще походила на одуванчик. Или на солнышко, потому что не блондинка, а золотисто-русая.

Но, когда подросла, Вита перестала коротко подстригаться, и отросшие кучеряшки слегка развились, превратившись в мягкие пушистые локоны, непослушные, надоедливые, частенько доводящие до белого каления и безумно раздражающие, но зато такими мало кто мог похвастаться. И они действительно многим нравились. Вот и Мэт, медленно приподняв руку, подцепил одну из прядок, непослушно рассыпавшихся по плечам, накрутил на палец, оглядывая Витину шевелюру чуть ли не с благоговейным восторгом, и предложил вкрадчивым шёпотом:

– Пойдём, потанцуем.

Она согласилась. А почему бы и нет? Ещё и девчонки, скучковавшиеся чуть в стороне, уже бросали на них любопытные и красноречивые взгляды и шушукались загадочно. Может, даже завистливо. Ей тоже тогда так казалось. А Мэт не лапал нагло, не пытался прижать посильнее, чуть ли не вдавить в себя, а легко обнимал одной рукой, а второй – даже во время танца увлечённо, но ненавязчиво и аккуратно перебирал её пряди, иногда, будто ненароком, едва ощутимо касаясь подушечками пальцев шеи и лица. Тоже ненавязчиво, поэтому не возмущало и не раздражало, а было приятно. И – тоже волновало.

Только в самом конце, когда музыка умолкла, и возникла пауза между треками, он всё-таки стиснул её крепко, уставился в глаза, и от этого жаркого, уверенного, слишком откровенного и даже немного давящего взгляда, словно говорящего «Теперь ты моя», по рукам опять побежали мурашки. Он одновременно и притягивал и пугал. Вита едва сдержала желание поёжиться, но отстраниться попыталась.

Мэт сразу отпустил, улыбнулся. Наверняка рассчитывал и дальше продолжить общение, но она сбежала. В ванную. Заперлась, включила холодную воду, намочила ладони, приложила к пылающим щекам. Потом посмотрела на собственное отражение в висящем над раковиной зеркале, будто и правда полагала, что выражение лица поможет определить, что она сейчас ощущала.

Если честно, Вита так до конца и не понимала, что чувствовала по отношению к Мэту, но наврала бы, сказав, что осталась к нему равнодушной. Ничего подобного. Иначе она и не сбежала бы сюда, если бы точно знала, что ей на него по-прежнему наплевать. Или, что он ей очень понравился. Скорее, нет. Но тогда почему его присутствие её настолько смущало?

Хотя здесь, в ванной – то ли холодная вода помогла, то ли в одиночестве Вита отчётливей соображала – она постепенно успокоилась и словно протрезвела, решила: наверное, лучше, как и раньше, держаться от Мэта подальше. Но только на словах подобное оказалось вполне выполнимым, в отличие от реальности. Даже несмотря на то, что выбравшись из своего укрытия, Вита старалась больше не оставаться одной, не отделяться от компаний, а Мэта плотно взяла в оборот хозяйка вечеринки – не отходила ни на шаг, угощала, сама приглашала танцевать.

Они даже уходили куда-то вдвоём, а вот вернулись уже порознь: сначала Мэт, как всегда уверенный и невозмутимый, потом одноклассница, с каменным выражением на лице, в узкую полоску сжатыми губами и напряжённым прищуром. Вита успела всё это заметить и, конечно, то, что Мэт опять прямиком направился к ней. Подошёл, сообщил,