— Иди, Витя, в душ. Я уже помылся, еще когда ты из какого-то автомата звонил профессору в номер. Потом не худо бы чего-нибудь купить на ужин, — предложил я.

Дащук, выйдя из минутного оцепенения, сбросил с себя пыльную одежду и направился в душевую. Пока он смывал с себя дневной пот и усталость, я успел немного придремнуть.

— Ну как, Гена, пойдем беззаботно прошвырнемся по Москве? Все же нам повезло благодаря этому Седельникову — шеф дал свободу на целый вечер! — радовался Дащук.

— Да, пожалуй, — поддержал я его предложение и, встав с кровати, начал не спеша одеваться.

Как распорядился Ампиров, в половине седьмого утра мы с Дащуком уже стояли в очереди в буфете. Когда наша очередь подошла, ни Ампирова, ни его приятеля Седельникова там еще не было. Мы взяли на каждого по паре сарделек, по стакану пойла, которое в меню именовалось чаем, и по булке такой степени черствости, что ими можно было забивать гвозди. Покончив с утренней трапезой, мы стали ждать прихода Ампирова с Седельниковым.

Время шло, сардельки и так называемый чай остыли до комнатной температуры, а профессора все не появлялись.

— Может быть, их нужно пойти разбудить? — спросил я Дащука, который от скуки алюминиевой вилкой чертил на бумажной салфетке причудливые линии.

— Имей терпение, Гена. Сейчас придут. Вчера, наверное, хильнули прилично, вот и заспались, — буркнул в ответ Дащук, не прерывая своего занятия.

Скучая, я принялся рассматривать суетившихся вокруг посетителей. Минут через пятнадцать мои наблюдения прервал подбежавший к нам Ампиров:

— Доброе утро. Вы нам с Седельниковым взяли чего-нибудь?

— Здравствуйте, Валентин Аркадьевич. Взяли, — сказал я, — только все уже давным-давно остыло.

— Спасибо. Я с вами потом рассчитаюсь. Остыло — это не беда. Сейчас попросим подогреть. Седельникова все равно пока нет, — успокоил меня шеф.

Взявши тарелку с сардельками, он пошел договариваться с буфетчицей. Та сначала возражала, ссылаясь на длинную очередь, но через пять минут препирательств она все же сдалась и бросила сардельки в кипяток. Довольный успехом, Ампиров снова подсел к нам. Я отчетливо уловил исходивший от него запах вчерашнего коньячного перегара.

— А вот и Павел Харитонович, — с насмешливой улыбкой сказал шеф.

Седельников молча подошел к нашему столу и опустился на стул, не поздоровавшись ни со мной, ни с Дащуком.

— Гена, — обратился ко мне Ампиров, — если Вам не составит труда, принесите, пожалуйста, сардельки. Уже разогрелись, наверное.

Меня захлестнула волна внутреннего протеста и возмущения. Не двигаясь с места, я посмотрел Ампирову в глаза. Как видно, мой взгляд был преисполнен негодования, ибо Дащук наступил мне на ногу и тихо толкнул меня локтем — молчи, мол. Я встал и, стараясь держаться с подчеркнутым достоинством, принес тарелку с сардельками, над которыми поднимались струйки пара, и небрежно поставил ее на середину стола.

— Садитесь, Гена, — спокойно предложил Ампиров. — Чего Вы стоите?

Я сел и откинулся на спинку стула. В очередной раз я понял, что перед Ампировым такие демонстрации гроша ломанного не стоят — с него, как с гуся вода.

Профессора со смаком уплетали горячие сардельки, заедая черствущей булкой. Седельников при этом заметно чавкал и даже, как мне показалось, похрюкивал. От него явственно разило коньяком. «Грамм сто пятьдесят на похмелку тяпнул», — отметил я про себя.

— Гена, Вы составили список работ на сегодня в приоритетном порядке? — спросил Ампиров.

— Как я могу оценить Ваши приоритеты, Валентин Аркадьевич? — искренне удивился я.

— В Вашем задании я с самого начала все пункты расставил в порядке важности. Ни в коем случае его не изменяйте. Не знаю, правда, как Вы все успеете при ваших темпах и отношении к делу, — сказал шеф, дожевывая последний кусок булки.

— Все, что Вы записали, Валентин Аркадьевич, успеть невозможно в принципе, — спокойно констатировал я.

— Как это невозможно?! Если работать, то возможно. А если с самого начала подходить с прохладцей, как это делаете Вы, то все будет обречено на провал, — возмутился Ампиров.

— Валентин Аркадьевич. Давайте спокойно рассмотрим ситуацию. В выданном Вами списке в среднем получается, что мне необходимо посетить четырнадцать-пятнадцать организаций в день. Если учесть, что мы в Москве, где только на переезд из одной организации в другую в среднем уходит не меньше получаса, то на одни лишь разъезды нужно потратить более семи часов в день. А когда дела делать? А перерывы на обед? Всякого рода ожидания? Отсутствие нужных людей на месте? А силы откуда взять? — спокойно возразил я.

— Да прекратите Вы эту демагогию! Нужно побыстрее поворачиваться да меньше по магазинам бегать — Вы не для этого сюда приехали. Надо было маршруты рационализировать, — негодовал шеф.

— Тогда как быть с приоритетами? — спокойно спросил я.

Припертый к стенке, Ампиров стукнул по столу пустым стаканом.

— Достаточно! Я считал Вас порядочным человеком, а Вы не только саботируете, но еще и меня на слове ловите! Идите, работайте! На кафедре разберемся, что к чему! — выкрикнул Ампиров так, что все посетители посмотрели в нашу сторону.

Я поднялся из-за стола, а Дащук продолжал сидеть на месте.

— Витя, Вы тоже идите работать. Мой билет пусть остается у Вас, документы тоже. Встретимся вечером, перед отъездом. Не забудьте передать от меня устный привет Федосову! — крикнул он вслед.

Весь день я, высунувши язык, мотался по организациям, собирал подписи, передавал папки, бумаги, письма, детали и прочую дребедень. Вечером, не успев, естественно, и наполовину выполнить ампировское задание, я вернулся в номер совершенно без сил. Дащук был уже там. Он раскладывал по сумкам покупки и, казалось, даже не заметил моего появления.

— Привет, Витя. Ну что, успеем чего-нибудь перехватить до отъезда? — спросил я, направляясь в душевую.

— Надо бы, — буркнул Дащук, любуясь новоприобретенной безопасной бритвой. — Классная вещь — «жилет»! У меня есть копченая грудинка, колбаса, батон. Так что перегрызнем.

— А у меня — сыр, мясные консервы и еще тут кое-что. Вот, возьми. Ты готовь, а я немного ополоснусь.

Мы наскоро поужинали и упаковали все свое нехитрое командировочное имущество. Времени оставалось в обрез. Дащук позвонил в номер Ампирова, но его телефон не отвечал. Он набрал номер Седельникова.

— Павел Харитонович, это Дащук говорит, сотрудник Валентина Аркадьевича. Вы не знаете, где он? Сдаете номер? Да, уже время. А он не говорил, когда придет? Плохо. Тогда надо поспешить. Спасибо, Павел Харитонович. До встречи в поезде.

— Гена, надо сдать номер шефа, а то он еще, чего доброго, опоздает, — удрученно сказал Дащук. — И на кой черт я согласился взять его билет и документы! Теперь он, наверное, приедет прямо на