Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему показуху? Ты же знаешь, что он и в самом деле работу на первое место ставит, — возразил Дащук, регулируя температуру воды в кране.
— Ха! — возмутился я, хлопнув себя по бедру. — Зачем он тогда выставляет это напоказ? Если он искренне за работу болеет, мы это и так поймем. Не кретины ведь. Или он в самом деле считает нас кретинами? У меня, Витя именно такое впечатление. Убежден, что меня он считает полным идиотом. Вряд ли он осознает, что я нахожусь в безвыходном положении и только поэтому вынужден ему подыгрывать.
Пока Дащук умывался, я заправил постель, включил электробритву и начал бриться. Потом брился Дащук, а я умывался.
Через четверть часа мы уже были в буфете. Выстояв очередь, которая заканчивалась в середине коридора, мы взяли по стакану кефира, по паре полуостывших сарделек и по куску черствой булки. Ампирова все еще не было. Он появился, когда мы уже дожевывали остатки завтрака. Подбежав к нашему столику, он поздоровался кивком головы и тут же принялся за сардельки.
— Немного неудобно перед Седельниковым получилось, — сказал он, не переставая жевать. — Я забыл вам сказать, чтобы вы и на его долю что-нибудь взяли. Теперь он вынужден в очереди стоять. И еще не известно, останется что-то в буфете или нет, когда он достоится. А сардельки — совсем холодные. Надо было потребовать, чтоб их проварили как следует. Недоваренные могут и отравление вызвать.
Мы с Дащуком оставили эту реплику без ответа. Допивая кефир, Ампиров достал из кармана пару листков, вырванных из блокнота, и протянул каждому из нас:
— Возьмите. Это телефон моего брата. Там целый день кто-нибудь будет дома. О каждом выполненном задании сообщайте, пожалуйста, тому, кто подойдет. Они запишут. Я договорился. Только при этом не забудьте назваться и сказать, что это информация для Валентина Аркадьевича. Все. Собирайтесь — и за дело. А я тут кое о чем с Седельниковым поговорю — у меня на это еще пара минут есть. Встреча в семь тридцать вечера у меня в номере.
Вечером я еле дополз до нашего номера. Дащука еще не было. Я тут же разделся и отправился в душевую. Освежившись, я лег на неразобранную кровать и с наслаждением закрыл глаза. Из состояния сладкой дремы меня вывел телефон. Перед этим я намеревался отключить его, зная, что Ампиров начнет трезвонить, как только появится в гостинице. Но теперь уже сожалеть было поздно, и я снял трубку.
— Геннадий Алексеевич, — раздраженно сказал Ампиров, — что же Вы, пришли и затаились? Почему мне не звоните?
— Мы договорились в половине восьмого у Вас в номере. А сейчас еще и семи нет, — спокойно ответил я, хотя внутри у меня все клокотало от негодования.
— А Вы вот раньше времени от работы самоустранились и прячетесь. Давайте срочно ко мне, — распорядился шеф.
— Что значит «самоустранились»? Да я целый день на ногах! Только вошел — в туалет еще не успел, — солгал я.
— Не городите чепухи! У меня есть информация, что Вы уже, как минимум, минут сорок в номере. Так что бегом ко мне.
Было отчетливо слышно, что Ампиров при этом жевал. «Кто же мог ему дать такую информацию? Седельников, не иначе. Ведь Дащука в гостинице пока что не было. Впрочем, шеф мог это выдумать на ходу».
— Валентин Аркадьевич, так Дащука ж еще нет, — ухватился я за последний аргумент.
— Виктор Иванович, в отличие от некоторых, только что позвонил мне из автомата. Будет с минуты на минуту. Зайдет прямо в мой номер. Так что скорее писяйте, если Вы этого почему-то до сих пор не сделали, и через пять минут ко мне.
Ругнувшись заочно в адрес Ампирова, я взял свой блокнот, вложил в него авторучку и направился к шефу.
В номере Ампирова царил беспорядок, еще более ужасный, чем вчера. Постель была не застлана, на ней валялись какие-то свертки, бумаги, скоросшиватели, карандаши и даже пирожки в полиэтиленовом кульке. На столе, как и вчера, в беспорядке лежали бумаги, папки, тетради и газеты. А телефон все так же стоял на стопке каких-то документов. Примостившись скраю, Ампиров, как всегда, что-то торопливо писал.
— Садитесь, — сказал он, не переставая писать. — Я сейчас. Только вот, запишу кое-что. Посмотрите пока газеты. Потом скажете, что там интересного.
Я никогда не любил читать газеты. Чтобы быть в курсе текущих событий, мне с избытком хватало зарубежного радио и советского телевидения. Да и в принципе, что могло быть интересного в советских газетах? Кто какие посевные площади досрочно засеял? Кто уже трудится в счет будущего года? Или кто в ознаменование какой-то даты стал на производственную вахту с небывалым трудовым подъемом? Для виду я просмотрел одну газету, потом другую, третью и положил их на прежнее место. Было невыносимо сидеть сложа руки и ждать, когда же, наконец, их светлость профессор Ампиров окажут мне честь своим вниманием. Но выхода не было, приходилось терпеть.
Наконец, шеф закончил писать, тут же пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер по памяти. Вся кафедра удивлялась, как может шеф помнить столько телефонных номеров, фамилий, имен и отчеств. Даже в других городах.
— Алло! Добрый вечер, Аня. Да, это я. Для меня информация есть? Да. Диктуй. Так, записал. Дальше. Дальше. Хорошо. Да, да, я успеваю. Готово. И все? Так мало! А с моей просьбой как? Пока никак. А времени еще завтра — и все. У меня? Как может быть у меня? Вот, целый день по Москве бегаю — устал смертельно. А теперь еще и подчиненные ждут. Так. Потом позвоню, а то у меня тут человек сидит. Все. Спасибо, Аня. Пока!
Он пробежал глазами последнюю запись и поморщился.
— И это все, что вы за сегодня сделали? Ну и ну! Вы же и половины моего задания не выполнили! Вот, только что мне продиктовала жена моего брата всю информацию, которую вы ей за день сообщили. Хрен да хрен, да медный пряник! — возмутился Ампиров, скорчив невероятно пренебрежительную гримасу.
— Там еще не все. Я еще в двух местах был. Просто не смог сообщить по Вашему телефону, — оправдывался я, протягивая шефу картонную папку.
— А почему Вы на наш дежурный телефон не сбросили? Но все равно очень и очень мало! Да вы знаете, сколько я успел? Раза
