ящик, и никак не прореагировали, тогда действительно с нас следовало бы спросить. Нельзя же…

— Антонина Саввична! — перебил ее Ампиров. — Не занимайтесь демагогией. Никто не говорит, что Вы обязаны рыскать по лаборатории в поисках нарушений. Но поглядывать за дисциплиной крайне необходимо!

В дверь постучали.

— Лера, спросите, кто там и чего ему нужно, — сказал Ампиров.

Яненко тихо открыла дверь и вышла в коридор. Через несколько секунд она вернулась и все тем же спокойным и мягким голосом обратилась к Ампирову:

— Валентин Аркадьевич, там студенты просят разрешения войти и обратиться к Вам.

— Какие студенты? — с недоумением спросил он.

— Наши, которых только что разбирали.

— А, эти красавцы? Пусть, пусть войдут. Что там у них?

Вошли Ланской и Челпанов.

— Валентин Аркадьевич, можно сказать? — спросил Челпанов.

— Вы уже, собственно, отговорили свое. Ну ладно, что там у вас случилось? С чем вы еще к нам пожаловали? — возмутился шеф.

— Мы… Я хочу сказать, что это я принес на лабу семечки. И в ящик скорлупки клал. Извините меня, пожалуйста. Вот! — закончил Челпанов.

— А я… вместе с ним тоже извиниться хочу… — добавил Ланской.

— Что еще за «лабу»! Такого слова я не знаю. У вас совесть заговорила, так? — перебил его Ампиров. — Вот скажите нам теперь, пожалуйста, как вам не стыдно было сознательно плевать в стол семечки? Вы не думали о том, что после вас кому-то придется убирать, тратить рабочее или личное время? Как это можно назвать, по-вашему, а? По-моему — свинство.

— Называйте как хотите, Валентин Аркадьевич. Хотите — верьте, хотите — нет, а мы намеревались убрать это после занятия, но не управились с лабораторкой, заторопились и забыли. Потом было стыдно, смалодушничали, отказались, а теперь вот, решили сказать все, как есть. Вы можете меня как угодно наказать, но за свои действия отвечаю только я. А Прудин здесь ни в чем не виноват. Его, пожалуйста, не наказывайте. И не пишите, пожалуйста, писем нашим родителям. Лично я хочу ответить за себя сам. Я взрослый человек и уже совершеннолетний. С меня и спрос, — закончил Челпанов.

— Я, Валентин Аркадьевич, с той же просьбой. А Прудин — он наоборот, возмущался тем, что мы делаем, — смущенно добавил Ланской.

— Что ж, за признание — полнаказания, — резюмировал Ампиров, не скрывая удовлетворения. — Вот видите, а что стоило сказать об этом сразу? Сколько бы мы сэкономили времени и нервов! И почему вы только ко мне обращаетесь? Что скажет кафедра?

Ампиров окинул взглядом всех присутствующих. Руку поднял Исаков.

— Пожалуйста, Алексей Артемович. Что Вы предлагаете? — спросил Ампиров, протирая очки.

— Я предлагаю никаких писем не писать. В них при такой ситуации уже нет необходимости. А наказать их, конечно, нужно. Но никак не родителей. Причем здесь родители? Я считаю, что им надо поручить какую-нибудь работу, полезную для кафедры, — предложил Исаков.

— Что ж, предложение, по-моему, дельное. Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы поддержать? — спросил шеф и поднял руку.

Проголосовали единогласно.

— Предложение принято, — заключил Ампиров. — Валерия Петровна, дайте, пожалуйста, им всем троим работу — ну, там, помыть полы, окна или перенести что-нибудь. У Вас на хозяйстве работы, слава Богу, хоть отбавляй.

— Это верно — работы, как говорится, вагон, — мягко сказала Валерия.

— Но почему всем троим, Валентин Аркадьевич? — спросил я. — Ведь Прудин, как они сами только что сказали, ничего плохого не сделал. За компанию, что ли?

— Как это ничего плохого не сделал? А лгать — это, по-вашему, хорошо, что ли? Нет уж, пусть перед ним эти двое сами оправдываются.

— Он просто товарищей не хотел выдавать, — попытался я восстановить справедливость.

— Нет! — возмутился шеф. — Он лгал, что ничего не знает! Он мог просто молчать, а он бессовестно лгал! Все, инцидент исчерпан! Валерия Петровна, пойдите, договоритесь с ними, пожалуйста, насчет работы. Только ради Бога, не во время занятий. На всякий случай по расписанию проверьте. А то это, как видите, такая публика.

Яненко вышла со студентами, а Ампиров продолжил:

— Вот видите, мы попали в цель. Своего добились. Они теперь десятому закажут. И слушок пройдет.

— Валентин Аркадьевич, мы все же зря обидели Прудина, — вступилась Шорина. — Может, помилуем, а?

— Нет, Элла. Он тоже должен быть наказан. Пусть этим двоим будет стыдно вдвойне. И давайте впредь действовать слаженно. Выявляйте нарушителей, приглашайте на заседание кафедры. Будем разбирать — протирать, так сказать, с песочком.

— Да плевать они хотели на наши разбирательства и протирки, Валентин Аркадьевич, — едко возразила Шорина. — Этих накажем, а другие завтра сделают то же самое. Вот увидите. И эти тоже будут над нами смеяться в общежитии. Пострахали, покричали на заседании кафедры и ничего им фактически не сделали. Только время потеряли.

— Нет уж, извините, Элла! Людей без нервной системы не существует. Пока еще не вывели. Гитлер пытался — не вышло. Баста! Заседание окончено. Анна Рольфовна, занесите, пожалуйста, все в протокол. Я потом подпишу.

Ампиров встал и вышел из лаборатории.

— Ну и шеф, — с восхищением сказала Шорина, — все же добился своего!

— Да что тут было добиваться? Тоже мне еще — подвиг, — презрительно бросила Буланова.

— И с этим стойлом, — поддержала ее Краус. — Позорище, да и только. Придумал какую-то несуразность и думает, что это остроумно. Любуется собой, как Нарцисс.

— Святая истина, — сказал Мотыльков. — Было бы хоть нарушение серьезное, а то так, ребячья шалость, за которую только и можно, что пожурить.

— Элла, мне также было стыдно перед студентами за это самое стойло, — добавил я.

— Да? А ты бы смог так? — въедливо спросила Шорина.

Но я счел ее вопрос риторическим и молча направился в преподавательскую.

Юлий Гарбузов

11 июля 2005 года, суббота

Харьков, Украина

41. Командировка в Москву

Дащук протянул администратору гостиницы наши паспорта и командировочные удостоверения.

— Ему одноместный, пожалуйста, — сказал он, указав на паспорт Ампирова, — а нам с коллегой, если можно, один двухместный. На нас там броня имеется.

— Чей это паспорт? — спросила администратор.

— Нашего профессора, — ответил Дащук. — Он на пару минут отлучился, сейчас подойдет. Просил без него оформить.

— Подойдет, тогда и будем оформлять. Мы не оформляем заочно, — сказала администратор, возвращая паспорт Ампирова.

— Да он сейчас будет. Пожалуйста, если можно, подготовьте его оформление, а он подойдет и сам все закончит, — попросил Дащук, обворожительно улыбаясь молодой администраторше. — А то он разозлится и нас тут со света сживет.

После непродолжительных пререканий администраторша оформила наше поселение и, так как у окошка кроме нас никого не было, подготовила и документы Ампирова. Получив ключ, я взял наши вещи и отправился поселяться,