– Дорогая, твой отец умеет делать золото? – спрашивает император у Эвы, когда спустя несколько дней она появляется в его спальне в Шёнбрунне. Иосиф называет ее meine Vogel, то есть «моя птичка».

– Конечно, – отвечает Эва. – Под нашим домом в Брюнне имеется тайный ход, ведущий в Силезию, на секретные золотые прииски.

– Я серьезно спрашиваю, – говорит император, сводит брови, и на его безупречном лбу появляется вертикальная морщинка. – Мне говорили, что это возможно.

После венской прапремьеры оперы Моцарта «Свадьба Фигаро», которую император приказал устроить до французской премьеры, к Эве подходит элегантный, высокий и статный, но уже немолодой человек. Белый парик – волосок к волоску, а платье настолько изысканно и так отличается от тех, которые носят в Вене, что нет никаких сомнений: он прибыл прямиком из Парижа.

– Я знаю, кто вы, мадам, – говорит мужчина по-французски, глядя на Эву чуть искоса.

Эва польщена тем, что ее выделили из толпы светских дам, и, в сущности, на этом знакомство бы и закончилось, однако щеголь продолжает:

– Вы, мадам, подобны мне, вы чужая на этом представлении. Я прав?

Эва пугается – незнакомец слишком дерзок. Она хочет уйти и глазами невольно ищет в толпе отца.

– Я вижу, мадам, что ваше благородство и красота гораздо глубже, они исходят из чистого сердца; вы словно звезда, заблудившаяся под этими примитивными крышами, затерянная искра чистейшей кометы… – продолжает незнакомец. Он не первой молодости, но все еще очень красив. Напудренное лицо кажется Эве непроницаемым. Краем глаза она замечает любопытные взгляды других женщин.

Ris 746. Wieden plac cesarski

Поскольку император в тот вечер ею не интересуется и быстро исчезает со своей новой любовницей, Эва проводит время с незнакомцем. Он слишком стар, чтобы воспринимать его как мужчину, слишком мягок, слишком словоохотлив, и, в сущности, кажется Эве совершенно лишенным мужского начала. Они отправляются в курительную комнату, и спутник угощает ее прекрасным табаком. Приносит шампанское, и – вот удивительно – они беседуют о собаках. Эва жалуется, что ее борзые очень нежные и что они кажутся ей глупыми. Она тоскует по собаке, которая была у нее в детстве. Мужчина демонстрирует отличное знание собачьих нравов и секретов разведения.

– Крупные собаки много болеют и недолго живут, чему пример борзые, поскольку их скрещивают вплоть до полного вырождения. Совершенно как людей, – добавляет пожилой щеголь. Ей бы маленькую собачку, но храбрую. Маленького льва. Таких разводят в Тибете, говорят, это священные собаки.

Неизвестно, когда и как разговор заходит о «делании»[204]. Эта тема увлекает всех, хотя лишь немногие по-настоящему ее изучили; большинство интересуется только золотом. А ведь алхимия – путь к мудрости. И Джакомо Казанова замысловато объясняет Эве Франк значения различных этапов «делания». Сейчас речь идет о нигредо[205].

Эва давит на живот. Она отослала Магду Голинскую, у которой слишком длинный язык. Магда вернулась в Брюнн. Она выходит замуж за Шимановского, который отбил ее у Голинского. Всю правду знает только Ануся Павловская, но они ничего не обсуждают. Ануся помогает Эве перевязать бедра и округлившийся живот, причем так, будто это совершенно в порядке вещей. Ласково, но уверенно. Однажды к Эве зашел отец, она была уже в постели, сунул свою уверенную руку под одеяло. Шершавые, костлявые пальцы нащупали злосчастную округлость. Эва закусила губу. Отец лег рядом и погладил ее по голове, но потом пальцы вцепились ей в волосы и дернули. Он долго смотрел дочери в глаза, но так, будто видел не ее, а то, что вскоре произойдет. У Эвы душа ушла в пятки. Случилось самое страшное, что могло произойти, – отец сердится. Эва панически боится его гнева. После этого Яков больше не появлялся, а она не выходит из комнаты, сказавшись больной.

В конце концов пришла Виттель Матушевская и заставила Эву выпить много соленой воды с чем-то горьким, отвратительным. На следующий день она опять пришла – давила на живот, пока вечером не появилась кровь. Ребенок был крошечный, размером с огурец, длинный, тощий и мертвый. Матушевская и Ануся завернули его в тряпки и куда-то унесли. Случайно в комнату заглянула француженка, учительница Эвы. Ее в тот же день уволили.

Все виды золы, или Как сделать золото в домашних условиях

Когда Томас произносит слово «алхимия», такое ощущение, что из его рта вылетает маленькая круглая булка, еще теплая.

Под мастерскую отводят комнату в самом конце коридора, возле покоев Якова. Через генерала Балвиччини, с которым Яков познакомился при дворе, он заказывает из Италии специальные приборы. Аппарат, состоящий из реторт и горелок, стеклянных трубок и колб, осторожно и тщательно устанавливают на специально изготовленных для этого столах и полках, чтобы на Рождество наконец зажечь огонь под ретортой от первой ханукальной свечи. Томас фон Шёнфельд, уже отец троих детей, неизменно в белоснежном парике и элегантном костюме, всегда приходит, бывая в Моравии. Привозит массу подарков всем братьям и сестрам.

Они с Яковом практически не выходят из мастерской и никого туда не пускают; посвящены только Матушевский и еще один знакомый Томаса, некий граф Эккер унд Экхоффен, так любезно танцевавший с Эвой у императора. Теперь, однако, все знают, что он не интересуется женщинами, что не мешает ему разбираться в «делании». К сожалению, уже март, а им все не удается получить ни кусочка золота или серебра. Время от времени в бесчисленных сосудах и банках появляются только вонючие жидкости и всевозможные виды золы.

Якову снится, что графиня Зальм, с которой он познакомился при дворе и которая ему особенно симпатизирует, советует «употребить Мораву» от болей в затылке, которые в последнее время действительно его беспокоят. Разумеется, это означает, что скоро придет помощь в делании золота, что было бы кстати, так как долги превысили уже всякую меру – несмотря на все спекуляции Томаса. А может, и вследствие таковых. Ведь он убедил Якова, а прежде всего Звежховских и Чернявских, играть на бирже. И если поначалу им удалось заработать достаточно, чтобы расплатиться с долгами, то потом удача от них отвернулась. Тогда-то и родилась идея заняться алхимией. Теперь у Томаса появляется еще более удачная мысль: они начинают разливать по бутылкам прозрачную, ароматную жидкость золотистого цвета, производную какой-то слабой кислоты. Как следует разбавленная, она безвредна для кожи. Капля, выпитая с чашкой воды, лечит все болезни, утверждает Томас. Яков проверил это на себе, и кровотечение из заднего прохода, которым он страдал, летом полностью