Борис сделал несколько шагов, собираясь дать деру, но тут,как по волшебству, в стене отворилась маленькая дверь, и там показаласьзакутанная до глаз женская фигура. Женщина схватила Бориса за руку и втащилавнутрь, бесшумно притворив дверь и повернув ключ в замке. Борис невольноусмехнулся. Все это уже было когда-то – женщина спасала его от рук бандитов. Оноткинул край покрывала, ожидая увидеть голубые глаза и белокурые локоныАнджелы, но с удивлением обнаружил, что перед ним стоит немолодая женщинамусульманского вида. Она без улыбки и не издав ни звука указала рукойнаправление и пошла вперед. Борис со вздохом последовал за ней, выбора у негоне было. Шли они недолго – только выбрались из маленького темного коридорчика вболее просторный и освещенный. Турчанка открыла ключом дверь и впустила Борисав небольшую комнатку. Там помещались только шкаф с зеркальными дверцами,кушетка, заваленная ворохом одежды, и туалетный столик с небольшим зеркалом,перед которым были выставлены бесчисленные баночки с кремами, румянами ибелилами. В углу стояла раскрытая ширма китайского шелка. Ширма была старая,шелк выцвел, но нарисованные птицы глядели на Бориса почти живыми бусинкамиглаз. Он понял, что оказался в уборной Анджелы, и что сама хозяйка ещевыступает в зале. В комнате была еще одна дверь, которая, надо полагать, вела взал к публике, а этой, через которую только что прошел Борис, Анджелапользовалась, когда ей нужно было ускользнуть от назойливого внимания мужчин.

Турчанка кивнула Борису на кушетку и скрылась за ширмой.Борис присел, сдвинув в сторону розовый атласный халатик, отороченный перьями.В комнате было душно и приторно пахло духами и всевозможными притираниями.

Из зала послышался гул аплодисментов, крики «Браво!», атакже те странные звуки, которые издавали турецкие и албанские офицеры, выражаясвое восхищение. Крики приближались, совсем близко от двери слышался смех итопот ног. Голос Анджелы терялся в этом шуме.

Борис вскочил с кушетки и нырнул за ширму. Старуханевозмутимо рылась в каких-то сундуках и не обратила на Бориса никакого внимания.Послышался стук распахнувшейся двери, Борис приник к щелке в ширме и увиделследующую картину. Следом за Анджелой в комнату ворвался тот самый толстыйусатый француз. Дверь захлопнулась, оставив в коридоре остальныхпреследователей. Офицер устремился к Анджеле, говоря, что она его очаровала ион совершенно потерял голову, иначе никогда не позволил бы себе ворваться к нейбез приглашения. В его словах была доля правды. Анджела не выгляделарастерянной, очевидно, подобные сцены в этом кабаре происходили довольно часто.

– Господин офицер, – строго произнесла она, отходяот своего назойливого поклонника подальше, – я очень рада, что вампонравилось мое пение, но сейчас позвольте мне остаться одной – мне нужнопереодеться.

Толстяк рухнул на колени и пополз к ней, протягивая золотуюбезделушку – не то браслет, не то кулон – Борису было плохо видно из-за ширмы.Анджела начала проявлять признаки беспокойства. Толстяк обнял ее колени, онаоглянулась беспомощно в сторону ширмы, и тогда Борис решил вмешаться.

Он выскочил на середину комнаты и одним движением отбросилтолстяка на кушетку. Это было нелегко в буквальном смысле слова – толстяк весилверных восемь пудов. Борис крякнул, но все-таки выполнил необходимый маневр. Отнеожиданности француз не сопротивлялся.

– Позвольте спросить, – холодно начал Бориспо-французски, – что вы делаете здесь, в комнате дамы?

Он отводил глаза и хмурил брови, потому что никак не могпринять происшедшее – уж больно опереточным духом веяло от событий, так ихотелось дать толстяку пинка в зад. И тем не менее нож, который предназначалсяБорису, был вовсе не бутафорским, поэтому следовало настроиться на серьезныйлад. Офицер встал, выкатил глаза и рявкнул, шевеля усами, как таракан:

– Ах, этот несносный русский! Как же вы мне надоели ещев зале!

– Чем подсылать убийц из-за угла, – процедилБорис, – не угодно ли встретиться со мной в открытую? Я русский офицер ипривык драться честно.

– Что? – завопил француз. – Вы смеетеговорить такое Гастону Леру? Да знаете ли вы, что я воевал при Сомме?

– Господа, господа! – пыталась вмешаться Анджела.

В дверь стучали, но Борис с французом не обращали на этоникакого внимания.

– Вы обратились ко мне с гнусным предложением – купитьто, что мадемуазель подарила мне от всей души. И когда я не согласился, выоскорбили меня и подослали двух мерзавцев с ножом.

– Я подослал убийц? – кипятился француз. – Даза кого вы меня принимаете? Даю вам честное слово французского офицера, что неимею к этому никакого отношения… Кстати, куда же делись эти так называемые убийцы? –ехидно осведомился Гастон Леру.

– Я ведь говорил, что умею драться, – напомнилБорис.

– Господин Леру, у меня есть свидетель нападения наэтого мосье, – звонко произнесла Анджела. – Это моя служанка.

– Говорю вам, я ничего не знаю! – раздраженно крикнултолстяк. – Хотя, возможно, Фракен… Мы были пьяны… Так или иначе, прошупростить мадемуазель за скандал, – он поклонился Анджеле и вопросительновзглянул на Бориса.

– Думаю, инцидент исчерпан, – поспешно ответил тоти добавил по-русски: – Шел бы ты отсюда поскорее.

Француз вышел, раздраженно качая головой и бормоча что-топод нос. Анджела отвернулась к зеркалу на туалетном столике и взяла в рукищетку. Борис опять присел на кушетку и кашлянул, нарушив затянувшееся молчание.

– И часто вам приходится принимать таких нежелательныхвизитеров? – в голосе его прозвучало недовольство.

– Я привыкла, – ответила она, не оборачиваясь.

– Вам нравится такая жизнь? – не унимался Борис.

– Французский пьяница ничем не хуже английскогопроходимца или турецкой свиньи, – раздался ответ.

– А как вы квалифицируете русских?

– Никак, – она повернулась и посмотрела Борису вглаза, – русские нечасто приходят в кабаре, им не до этого…

– Вы правы. – Борис придвинулся на кушетке поближек столику.

– Но вы не похожи на русского, – поспешно добавилаАнджела, – иначе я…

– Иначе вы бы не бросили мне венок…

– Мне не следовало этого делать, – Анджелапокаянно наклонила голову, – я втянула вас в крупные неприятности. Этотслуга… Фарида мне давно говорила, что он негодяй. Я скажу хозяину, чтобы еговыгнали.

– Я сам во многом виноват. – Борис взял девушку заруку и посмотрел прямо ей в глаза.

Она расчесала волосы, теперь кудри куда-то исчезли, и волосылежали мягкой волной. Выглядела она очень мило – такая хорошенькая блондиночкас чуть вздернутым носиком.

– Вы спасли мне жизнь, – произнести это Борису несоставило труда, хоть и была в его словах доля неправды. И совсем уже нетруднобыло сжать в своих руках тонкие пальчики и поцеловать их. Анджела вздохнула ипогладила его по голове, и это тоже было приятно.