Борис внимательно разглядывал зал, присутствующих, пытаясьугадать среди них смертельных врагов и временных союзников. Очень скоро онпонял, что это бесполезно – может быть, вон те двое мужчин, которые любезноразговаривают, обсуждая карту вин, готовы вцепиться друг другу в горло.Наверняка, в этих стенах, в атмосфере дразнящих обоняние ароматических курений иблаговоний, под звуки гипнотической восточной музыки, звон хрусталя и тихоежурчание воды в маленьком фонтане, составлялись и рушились заговоры иполитические союзы, заключались миллионные сделки, возникали и рассыпались впрах состояния.

В центре зала, сменяя друг друга, извивались под тягучуюопьяняющую мелодию турецкие танцовщицы в полупрозрачных, развевающихся шелковыходеждах. Время от времени их место занимали европейские исполнительницы –скорее всего, француженки в модных парижских платьях новейших фасонов. Ониисполняли по-французски одну-две песенки – как правило, не слишком хорошийголос сочетался с невысоким уровнем самих песенок, но смазливые личикиисполнительниц примиряли с ними публику, и шансонетки собирали свою порциювялых аплодисментов.

Наконец, уже ближе к полуночи, в атмосфере кабарепочувствовалось оживление: музыканты встрепенулись и заново настроилиинструменты, посетители повернулись к центру зала и стали разговаривать тише,официанты, и без того бесшумные, стали, кажется, просто бесплотными тенями – повсему чувствовалось, что ожидается гвоздь программы.

Раздались аплодисменты завсегдатаев, и на сцену выпорхнуластройная блондинка в легком белом кисейном платье, напоминающем греческуютунику. Ордынцев подумал, что певица действительно удачно выбрала себе имя: вней и в самом деле было что-то ангельское – светлые золотистые кудри, наивныйвзгляд голубых глаз, длинные ресницы.

Девушка запела. Голосок у нее был несильный, но нельзя былоотказать ей в некоторой музыкальности. Песенка была печальной – какая-то ерундапро милого друга, который покинул красавицу, а она не может его забыть, ждет исмотрит утром на восход, а вечером – на закат. Публика слушала песенку, затаивдыхание. Борис наблюдал за исполнительницей, стараясь сохранить на лицебесстрастное выражение. Она пела старательно, но приглядевшись, Борис отметил,что движения ее были несколько заученны. Тем не менее публика разразиласьбурными аплодисментами, когда последний куплет подошел к концу. Анджеле кидалицветы – сплошь белые розы, очевидно, она завела такой обычай. Девушкаулыбалась, округляла глаза и взмахивала длинными ресницами.

Борис знаком подозвал официанта и спросил его вполголоса,сколько времени выступает здесь ангелоподобная мадемуазель? Официант –разбитной чернявый малый, не то турок, не то араб, не то все вместе – ответил,что мадемуазель Анджела выступает в «Грезе» несколько месяцев, и все время уних аншлаг, потому что публике нравятся ее внешность, голос и манераисполнения. Борис не заметил у Анджелы никакой особенной манеры исполнения,очевидно на публику, привыкшую к знойным восточным красавицам, произвелисильное впечатление голубые глаза и золотистые кудри.

Следующую песенку Анджела исполнила по-итальянски. Борис непонял ни слова, но публика пришла в полный восторг. Анджела тоже оживилась ипри исполнении следующей песни начала танцевать. Она улыбалась и посылалапублике воздушные поцелуи, причем, поскольку девушка находилась посредине зала,ей все время приходилось поворачиваться, чтобы не обидеть никого из своихпоклонников. Вот она повернулась в сторону Бориса, но встретила каменноевыражение лица и взгляд, устремленный куда угодно, только не на нее. Борисподождал некоторое время, потом исподтишка взглянул на певицу. Она ужеповернулась в другую сторону. Так продолжалось несколько раз, пока не кончиласьпесня, и Борис умудрился ни разу не встретиться с Анджелой взглядом. В этот раздевушку закидали деньгами. Она ловко уклонялась, продолжая кланяться, и нагубах ее застыла улыбка. Борис участия в овациях не принимал, он вообщеотвернулся и переглядывался со смуглой турчанкой, что сидела на маленькомдиванчике неподалеку. Глаза у девушки были сильно подведены арабской тушью,щеки нарумянены, волосы забраны в тюрбан. Вообще, она была полнойпротивоположностью Анджеле. Турчанка по-своему поняла взгляды Бориса, онавстала и подошла к его столику. Борис скосил глаза на Анджелу, та несомненнозаметила эти передвижения.

Борис улыбнулся турчанке и велел официанту принести себе ещешампанского, а девушке – шербету, засахаренных орешков и прочих сладостей – в«Грезе» девушкам из угощения разрешалось только сладкое и прохладительноепитье. Овации понемногу прекратились, и ангелоподобная исполнительницаудалилась из зала, прижимая к груди собранные официантами деньги и улыбаясьпублике несколько принужденно. На прощание она оглянулась, и Борис, сохраняющийна лице каменное выражение, успел заметить, что последний ее взгляд былустремлен на него. Борису показалось даже, что в голубых глазах мелькнулонекоторое недоумение. Турчанка грызла орешки и томно посматривала на Бориса.Ему стало скучно, и он спросил официанта, наливающего шампанское, будет ли ещевыступать мадемуазель Анджела. Официант ответил, что обязательно будет, и чтоесли Борису повезет, то он услышит замечательную песню «Rosa bianca», которуюмадемуазель Анджела исполняет не всегда, а только когда бывает в настроении.Все в восторге от этой песни, даже господин Казанзакис приезжает специально,чтобы ее послушать. Борис по инерции хотел поинтересоваться, кто такой господинКазанзакис, но что-то подсказало ему не обнаруживать своего неведения. Во времяследующего часа он пытался разговаривать с турчанкой, но она плохо зналапо-французски и отвечала ему односложно. Делать было совершенно нечего. Борисразглядывал прекрасных гурий и сердился на полковника Горецкого за то, что тотпридумал для него такое времяпрепровождение. Он никак не мог свыкнуться смыслью, что сидеть в кабаре и ресторанах, пить шампанское и разглядыватькрасивых женщин считается работой. Затем он представил себе, сколько еготоварищей-офицеров, оказавшихся в Константинополе без гроша, сочли бы засчастье такую службу, и расстроился, потому что почувствовал себя виноватым. Онупорно не желал воспринимать нынешнюю свою деятельность всерьез. Но достаточнотолстую пачку денег, что лежала сейчас у Бориса в кармане, полковник Горецкийполучил от англичан, и Борис решил, что, в конце концов, Британское королевствоне обеднеет и что за деньги перед англичанами будет отчитываться Горецкий, апосему нужно выбросить из головы грустные мысли и сосредоточиться на работе.Горецкий поставил перед ним задачу – познакомиться с ангелоподобноймадемуазель, – и Борис эту задачу выполнит.

Минуты бежали томительно долго, но все же час перерывапрошел. Незадолго до начала выступления, Борис учтиво осведомился у своейсоседки-турчанки, протягивая ей достаточно крупную купюру, достаточно ли будетэтих денег за то время, что она провела с ним. Девушка взяла деньги,пробормотала слова благодарности и, правильно поняв Бориса, незаметновыскользнула из-за столика.

И вот настала кульминация вечера. Официанты потушили лампынад столиками, так что освещенной оказалась только середина большого зала.Установилась тишина прерываемая только почтительным шепотом «Rosa bianca, Rosabianca!»